Шрифт:
Никита остановился на площадке рядом с заправкой, но выходить из машины не спешил, потому что никогда не лежала его душа к сумасшедшим авантюрам. Ему нравилось барахтаться в рутине своего хорошо отлаженного бизнеса, и то, что рассказал по телефону Димка, сначала его потрясло, потом испугало, а предложение помочь разрешить проблему, привело в полную растерянность. Пока он молча осмысливал ситуацию, Димка успел сказать: «– Спасибо. Ты, настоящий друг», и отказываться стало просто не прилично.
«Пушка», пару лет назад узаконенная не без помощи того же Димки, оттягивала карман ветровки, надетой специально, чтоб скрыть оружие, но уверенности
…И нет никакой гарантии, что сейчас мы не получим по пуле – как же обидно будет покидать этот мир!.. Однако он все-таки вышел к трассе, где через несколько минут появился знакомый «Мерседес», который лишь притормозил, чтоб Никита успел забраться на заднее сиденье.
– Привет, – Дима протянул руку, – спасибо, что согласился. В принципе, я не боюсь, но вдвоем как-то веселее.
– Я тебе поражаюсь, – Никита сокрушенно покачал головой, – сходу перевел деньги, не сообщил ни в милицию, никуда; как ты можешь им верить? А если нас перестреляют, как цыплят?
– Я по жизни никому не верю; я всегда анализирую факты.
«Мерседес» плавно скатился на лесную дорогу, и Никита отвернулся, разглядывая деревья, сквозь тонированное стекло казавшиеся слишком мрачными.
– Все будет хорошо, – Дима похлопал его по плечу.
– Ты, блин, спокойный, как трактор! Это ж бандиты, у которых находится твоя дочь! Не понимаю!..
– Никит, да, это бандиты, но, судя по их действиям, люди они вполне адекватные, а с адекватными людьми всегда проблемы решаются без глупостей. Ты ж хоть бывший, но врач, и должен чуть-чуть разбираться в психологии. Вот, смотри: прежде, чем похитить Алину, они наверняка «пробили» меня, и не только по бабкам, но и как человека. То есть они должны понимать, что мне насрать, посадят их или нет – я сам человек безнравственный, иначе б никогда не стал богатым. Мне главное вернуть дочь, а не свершить справедливый суд.
– Но милиции-то сподручнее это делать – это их работа.
– Нет, вот их работа как раз, вершить суд и отчитываться за поимку преступников, а на Алину им, по большому счету, плевать. Освободят – хорошо, погибнет в ходе операции – ну, так получилось; важно взять бандитов и закрыть дело.
– Дим, не все ж такие…
– А я что, проверять буду, какие они? Времени нет на это. Ведь почему люди к ним обращаются? Не потому что так уж жаждут возмездия, а потому что их ставят в безвыходное положение. Если б с меня, например, потребовали в течение суток десять «лимонов» баксов, которые я, в принципе, соберу, но за месяц, то я б тоже побежал к ментам – а куда деваться? Но они попросили всего десять штук – вполне разумная сумма, которую я могу организовать без напряга. То есть, они умные люди, и хотят не журавля в небе (типа, обобрать меня до нитки), а реальную «синицу» в реальные сроки. Сейчас они уже получили бабки, и какой им смысл портить «товар»?.. Их вообще там не будет – чего рожи-то свои светить? Логично?
– Логично с точки зрения нормальных людей, но они ж преступники! Они на все способны!..
– А
– Все-таки ты безбашенный, – Никита вздохнул.
– А только безбашенные чего-то добиваются в жизни. Тех, кто отсиживается в окопах, в конце концов, тупо перестреляют…
– Вижу дом, – объявил водитель.
Дискуссия мгновенно прекратилась – среди деревьев, действительно, возникла бревенчатая избушка, использовавшаяся, либо охотниками, либо браконьерами.
– Не ссы – все будет так, как я сказал. Но, на всякий случай… – достав пистолет, Дима снял его с предохранителя.
Из-за густых кустов, «Мерседес» не мог подъехать к самой избушке, поэтому остановился посреди пустой дороги, дальше терявшейся в лесу. Дима открыл дверь и прислушался – к стуку дятла добавлялось, то ли мычание, то ли всхлипывание, доносившееся из избушки.
– Пошли, – он выпрыгнул из машины.
Никита тоже достал «пушку». Сомнения, до того размывавшие его уверенность в Димкиной правоте, сразу исчезли, ведь когда ввязался во что-то, заниматься анализом не только бесполезно, но и вредно.
Дверь оказалась не заперта. Дима вошел первым и сразу устремился на голос, а Никита, держа пистолет наготове, сначала осмотрел две другие комнаты, и не обнаружив ничего подозрительного, пошел вслед за другом.
В третьей комнате, к кровати была привязана девушка; через рот ей пропустили платок, затянутый на затылке, что и делало звуки такими странными. Больше в комнате никого не было, и Дима, убрав оружие, подбежал к девушке.
– Алиночка! Папа пришел за тобой! – он первым делом развязал платок, – как ты, дочка?
Девушка облизала пересохшие губы и заплакала.
– Папочка, любимый… я так испугалась…
– Успокойся… все позади… все хорошо, милая… – он принялся резать веревки валявшимся тут же ножом. Руки Алины, освобожденные первыми, обхватили шею отца.
– Папочка, я знала, что ты меня не бросишь…
– Конечно, нет, дурочка! – Дима засмеялся, – сейчас поедем домой. Кстати, маме ничего не рассказывай – ты эти две ночи была у Катьки на даче, поняла? А то я ей не говорил, иначе с ее-то сердцем – это инфаркт сто процентов.
Решив, что в доме все спокойно, Никита вышел на порог, но и снаружи было тихо; к тому же водитель, успевший развернуться, жестом показал, что тоже никого не видел.
– Поехали! – крикнул Никита, – засады нет!
Отец с дочерью, инстинктивно пригибаясь, добежали до машины, и через минуту «Мерседес» беспрепятственно отъехал от избушки. …Действительно, как-то все очень просто – даже не интересно, – подумал Никита, – хотя оно и к лучшему…
Алина принялась рассказывать, как ее похитили из ночного клуба, видимо, подсыпав в вино снотворное, потому что она не помнила, как оказалась в какой-то квартире. Там ее не обижали – наоборот, кормили, поили, давали смотреть телевизор, а сегодня утром надели на глаза повязку, привезли в избушку, связали и ушли, пообещав, что скоро ее освободят.