Плач льва
Шрифт:
Впадать в отчаяние действительно было не из-за чего. У Юленьки имелись не только средства к существованию и крыша над головой, но и под этой крышей нашла она, вернувшись из роддома, все необходимое для новорожденной. Она тут же бросилась благодарить забравшего ее из роддома начальника, но тот лишь отмахнулся:
— Да о чем ты? Мы только коляску купили.
— А это все откуда? — Кухонный стол оказался завален бутылочками, сосками, погремушками и слюнявчиками. Блестел новенькой пластмассой стерилизатор известной марки, на полу высилась целая армия из пачек с подгузниками, а в комнате стояла собранная кроватка, над которой был аккуратно прикручен радующий глаз мобиле.
— Тебе виднее, — только и буркнул начальник и поспешил удалиться,
— Я поняла, — только и сказала ему вдогонку Юленька. Она поняла, что на свете существует только один человек, который мог скупить для ее ребенка половину «Детского мира», при этом ни разу не позвонив ей и даже не поздравив со знаменательным событием. Конечно, она бы предпочла, чтобы таким волшебником оказался исчезнувший в аудиториях Массачусетского университета профессор, но время, когда Юленька способна была предаваться иллюзиям, прошло безвозвратно. Теперь она старалась полагаться на логику, которая подсказывала единственный вариант: хозяин квартиры продолжал играть роль бескорыстного благодетеля, упрямо не желая открывать истинных мотивов своих поступков. Нельзя сказать, чтобы Юленька совсем уж разуверилась в человеческой добродетели, вовсе нет, но в жизни не доводилось ей еще сталкиваться с людьми, особенно с мужчинами, проявляющими столько великодушия по отношению к женщине, не испытывая к ней при этом никаких возвышенных чувств.
Человек часто верит в то, во что хочет верить. Найдя какое-то одно объяснение поведению знакомого, другого не ищет. Люди живут в мире штампов и оценивают других, сравнивая с собой. Если кто-то в какой-то ситуации поведет себя отлично от тебя самого, то сразу же покажется по меньшей мере странным. Иногда не в силах объяснить логику собственных поступков, мы кропотливо пытаемся найти ее в действиях других, а не найдя, приклеиваем человеку ярлык ненормального, даже не догадываясь о том, что с его точки зрения именно мы являемся самыми настоящими сумасшедшими.
Юленька совершенно не хотела записывать хозяина квартиры в повредившегося умом человека. В ее представлении не страдающий шизофренией мужчина стал бы помогать все же нравящейся ему женщине, и она предпочитала думать об этом, в сущности совершенно незнакомом человеке как о не имеющем каких-либо психических отклонений. Если бы он ей позволил, она бы нашла способ проверить свои догадки. Но хозяин квартиры предпочитал оставаться инкогнито. Он не звонил, не приходил и даже вежливые приветы передавать перестал. Обычно представители сильного пола не ведут себя так с интересующей их женщиной, особенно с такой, которая вполне могла бы оказаться легкой добычей. Обиженные и униженные девушки обычно с благодарностью относятся к тем, кто в трудную минуту подставляет плечо, и Юленька не стала бы исключением, если бы только ей предоставили такую возможность. Но он, казалось, вовсе забыл о ее существовании, а она, вместо того чтобы поступить точно так же, начала искать новые объяснения такого странного равнодушия. И нашла, и поверила, и даже обрадовалась своей догадке: просто он женат, этот загадочный хозяин квартиры, и только поэтому предпочитает не общаться с Юленькой. Чтобы не искушать судьбу. Такое толкование его поведения девушку устроило во всех отношениях. Во-первых, оно помогло ей снова повысить самооценку, изрядно пошатнувшуюся после отвратительного бегства профессора, а во-вторых, позволило с чистой совестью принять благодеяния этого человека и не мучиться из-за невозможности выразить ему свою признательность: с кем, с кем, а с женатыми мужчинами Юленька решительно не хотела иметь больше ничего общего.
Трудно сказать, почему Юленька перестала думать о хозяине квартиры. То ли действительно оттого, что полностью уверилась в мысли о его несвободе, то ли потому, что хлопоты, связанные с младенцем, не позволяли ей не только вспоминать о каком-то чужом мужчине, но и не оставляли времени на бессмысленные виртуальные прогулки по Бостону. Компьютер теперь существовал исключительно для покупки билетов и переписки с центральным офисом туристического агентства, а раздумья молодой мамы были направлены исключительно на очередность кормлений, сна и прогулок. Юленька полностью растворилась в заботах о маленькой дочке, поэтому, услышав однажды в телефонной трубке вместо дежурного: «Здравствуйте, девушка, мне бы хотелось забронировать…» — слова: «Добрый день, Юля! Как у вас дела?», она растерялась.
— Юля, вы меня слышите?
— …
— Вы, наверное, меня не узнали…
— Узнала-узнала, — торопливо спохватилась она и тут же замолчала. От неожиданности Юленька никак не могла взять себя в руки. Она не составила никакого плана на случай его звонка и теперь совершенно не знала, как себя вести и что говорить. Но в этом и не было нужды. Хозяин квартиры прекрасно знал, зачем звонит, и говорил коротко, внятно и доходчиво.
— У меня к вам деловое предложение.
— Да?
— Вы можете сейчас подойти к окну?
— Да, конечно.
«Он там во дворе с букетом цветов? Сейчас будет серенада?»
Двор уныл и пустынен. Пара ребятишек раскачивает ржавые качели, их матери прислонились к дереву, укрываясь под его кроной от летней жары. «Скамейку бы туда поставить. Было бы неплохо». Больше Юленька никого не заметила.
— Я подошла.
— Вам нравится то, что вы видите?
— То есть?
— Ну, какое ваше профессиональное впечатление? — Вопрос был странный, но она уже включила воображение. Впечатление могло бы быть, будь от чего впечатлиться. «Если бы вытащить те две ржавые трубы, на которых когда-то были натянуты бельевые веревки, а на их месте поставить пластиковую горку, а возле нее карусели. Если бы убрать скрипучие, старые качели и привезти новые. Да, и скамейки обязательно, и урны, и еще какие-нибудь спортивные снаряды. И для песочницы места хватило бы. Только кому это надо?»
— За окном — полное отсутствие какого-либо профессионализма.
— Это правильно. Это хорошо.
— Что же в этом хорошего?
— Хорошо, что вы так думаете. Правильные мысли — это уже полдела, а дело в следующем: у меня появился хороший знакомый в управе. При наличии привлекательного и, не скрою, пока все-таки малобюджетного проекта, он возьмется помочь, и у вас во дворе появится приличная детская площадка.
— Здорово. — Юленька не понимала, зачем он ей все это рассказывает.
— Будет еще лучше, если вы этот проект нарисуете.
— Я?
— Ну, не я же. Архитектор — вы. Или вы беретесь только за комплексы класса люкс?
— …
— Не обижайтесь, Юля! Шутка злая и неуместная. В общем, сделайте эскизы, расчеты, чертежи, а я покажу проект. Думаю, дело выгорит.
— Зачем? — Юленька чувствовала, что голос задрожал помимо воли.
— Что «зачем»?
— Зачем вы это делаете?
— Я просто считаю, что детям нужны развлечения.
— И все? — Юленька рискнула добавить в голос нотку кокетства.
— Нет, не все. Еще я думаю, что архитектор должен работать архитектором, а не туроператором. Каждый должен заниматься своим делом. Если проект будет удачным, за ним последуют другие. Теперь все. — Сказано железным, безапелляционным, не допускающим последующих расспросов тоном.
Юленька положила трубку, подбежала к детской кроватке, подхватила на руки сонную Веронику, закружила по комнате:
— «…Будет все у нас хорошо».
Для того чтобы стало хорошо, необходимо было трудиться, и немало. Настоящий архитектурный проект, пусть небольшой, пусть незначительный, но все же проект должен быть выполнен по всем правилам, которых насчитывается великое множество. Юленьке было страшно… страшно интересно. Сейчас, как никогда, помогали ей практические советы профессора. Все же не зря, видно, пригласили его застраивать Америку. Хоть и оказался он гаденьким человеком, в умении строить ему нельзя отказать.