Плачь обо мне, небо
Шрифт:
— Главное, чтобы жандармы поверили, будто ты — это я, — не терпящим возражений тоном произнесла княжна, — и маменьку предупредить надобно.
— Что за глупость ты вновь вбила себе в голову? — последние слова сестры убедили Ирину в том, что все это — отнюдь не безобидный прощальный спектакль, и он грозится выйти за пределы девичьей спальни. Воодушевление на лице Катерины лишь подтверждало эти догадки, и Ирина ничуть уже не верила в то, что сумеет прекратить этот фарс, пока он не достиг своего апогея.
Посвящая сестру в свою задумку, Катерина и не надеялась на понимание: вот будь среди ее причин желание увидеться с Дмитрием или же остаться с ним в России вопреки приказу Императора, пожалуй, Ирина бы пошла навстречу, восхитившись силой
И всё же, зная непокорный характер младшей сестры, она лишь неодобрительно вздохнула, оборачиваясь к застенчиво разглядывающей себя в зеркало Настасье: задача, что встала перед княжной, могла исполниться лишь чудом.
***
Когда за окнами сгустились сумерки, в поместье стало тише обычного: почти все слуги покинули усадьбу, получив от хозяев расчет, а те, что остались, решились сопровождать господ в Карлсруэ. Как ни увещевала их Марта Петровна, но ни Глафира, прислуживающая Голицыным уже половину века, ни Дарина, выросшая с барскими детьми, ни Гришка, питающий к последней нежные чувства, не согласились уйти. Помимо них осталась лишь Настасья, сейчас обряженная в платье Катерины: девица страшилась даже заговорить с кем-либо из господ, чувствуя себя так, словно при всём честном народе объявила, будто является их законной дочерью. Сидя рядом с Ольгой, она крутила в пальцах сложенный веер, порой забывая даже делать полноценные вдохи и выдохи. Молчание, коим была наполнена гостиная, собравшая всех домочадцев, тяжелым грузом ложилось на плечи. Потому, когда распахнулись дверные створки, все, кто находился здесь, вздрогнули, оборачиваясь к гостю: вопреки ожиданиям им оказался не жандарм Третьего Отделения, а всего лишь молодой граф Шувалов, которому утром доставили письмо от невесты. Он успел только поприветствовать хозяев имения согласно этикету, как все внимание на себя отвлекла причина его визита.
— Дмитрий! — вскочившая на ноги Катерина бросилась к жениху, порывисто его обнимая, пока тот пытался взять в толк причины ее странного наряда и прически: княжна еще никогда не представала перед ним в столь простом платье и с косой.
— Кати, что стряслось?
— Дмитрий Константинович, может хоть Вам удастся образумить Катерину, — не удержалась от того, чтобы посетовать на очередную авантюру дочери Марта Петровна: княгиня всерьез уповала на молодого графа, поскольку более никого Катерина слушать бы не стала.
— Маменька, прошу Вас! — отмахнулась от нее княжна, тут же возвращая все свое внимание жениху: сжимая его пальцы в своих ладонях, она с надеждой заглянула Дмитрию в глаза. — Мне нужна твоя помощь.
Рассказ был настолько коротким и спутанным, что молодой граф Шувалов смог понять лишь то, что князь Алексей Петрович сейчас находится в Петропавловской крепости, а его семья приказом государя отправляется за пределы Российской Империи, и ни с одним из этих монарших решений его невеста смириться не желает. Сказать по правде, он и сам не был рад предстоящей разлуке, но идея Катерины с тайным ее пребыванием в Семёновском всё же вызвала с его стороны пусть и не активный, но протест: если об этом прознает Император, ничем хорошим такое своеволие для княжны не обернется. Только в зеленых глазах было столько мольбы, что Дмитрий, не желающий спорить с Катериной, сумел лишь единожды воспротивиться, уже после первой же попытки уговора сдавшись.
То, что она идет вопреки всем правилам этикета, не дозволявшим незамужней девице проживать в не отеческом доме, ничуть не волновало ее. Крепко обнимая маменьку, целуя сестер и принимая из рук брата маленькую икону, княжна
За спиной оставалось родовое поместье, а в домашней церкви теплилась свеча у иконы Николая Чудотворца, и казалось, будто святой одобрительно улыбается принятому княжной решению.
***
Российская Империя, Семёновское, год 1863, октябрь, 1.
У ворот графского имения крытая повозка остановилась спустя пару томительных часов, за которые Катерина ничуть не расслабилась. Напротив, тревожные мысли в ее голове множились без конца, и потому не сразу княжна смогла осознать, что поданную женихом руку следует принять, пока с его стороны не последовало неоправданное беспокойство. Неизвестный княжне слуга занялся извлечением саквояжей, и увлекаемая Дмитрием вперед по аллее Катерина попыталась хоть на миг позабыть о способах проникновения в камеру к папеньке: она отчаянно желала с ним увидеться и поговорить.
На контрасте с тишиной, встретившей ее по прибытии в Карабиху, жизнь, коей было наполнено поместье Шуваловых, показалась княжне чересчур кипучей. С кухни доносились ароматы пирогов, явно готовых податься к вечернему чаепитию, из-за дверей, ведущих в гостиную, лились звуки клавикордов: наверняка Елена вновь разучивала переписанные у кого-то ноты. Дмитрий предложил невесте отужинать с ним, поскольку с этими сборами у нее наверняка и маковой росинки во рту не было, но сославшаяся на усталость Катерина попросила сопроводить ее до гостевой спальни и предоставить возможность отдохнуть с дороги. Этикет от нее боле никаких действий сегодня не требовал: Елизавета Христофоровна все еще пребывала в Таганроге, а Константин Павлович пока не вернулся из Петербурга, куда утром уехал с докладом. Елена же простит подруге, что оная не заглянула в гостиную и не поздоровалась с ней. Единственное, о чем запамятовала уставшая княжна — инициативность младшей графини Шуваловой: прознав про то, что Катерина в поместье, она не преминула навестить гостью, хоть и Дмитрий просил сестру отложить все разговоры на утро.
— Кому возносить хвалу за твой ранний визит? — начисто игнорируя тот факт, что подруга уже устроилась в постели и отнюдь не ради чтения книги, Елена улыбнулась и притворила дверь. — С Алексея Михайловича сняли обвинения?
— Увы, — отрицательный кивок подкрепил короткий ответ, — государь велел нам покинуть Россию.
— Когда?
— Сегодня. Я сбежала.
— Что ты задумала? — сей вопрос, казалось, Катерина за прошедший день услышала бесчисленное количество раз. И несмотря на то — ответ дать не могла.
— Мне бы очень хотелось в красках расписать тебе старательно составленный план действий, но я совершенно запуталась, Эллен, — растерянно покачала головой княжна, рассматривая икону, полученную от брата на прощанье.
— Ты не государственная преступница, но ежели Император узнает, что его приказа ослушались…
— Я уповаю на его милость и защиту цесаревича: мне нужна лишь одна аудиенция и встреча с папенькой. После я готова покинуть Россию.
В спальне повисло молчание, не нарушаемое даже шумом дыхания: казалось, само время замедлило свой бег, и теперь каждая секунда превратилась в бесконечность. Катерина осторожно выводила линии на раме, в которую была заключена икона, Елена — смотрела перед собой и пыталась решить, как ей помочь подруге. О том, чтобы отправить ее обратно, не шло и речи.