Плачущие тени

Бузакина Юлия

— Почему? — удивленно посмотрел на нее Саша.

— Что «почему»? — не поняла она.

— Почему от твоей работы зависит будущее сына?

— Но… А как же иначе? — ужаснувшись его непонятливости, пробормотала Наталья Петровна.

— То есть? — хмыкнул Саша и весело отправил себе в рот маленькое пирожное «картошка».

— Как он сможет поступить и учиться дальше без моей поддержки?

— А у него, что, имеются серьезные отклонения в интеллектуальном развитии? — округлил глаза Саша.

— Нет, что ты! Он круглый отличник!

— А

к чему ему тогда твоя поддержка? Он же почти мужчина, Ната! С поступлением, да, согласен, подстраховать надо. А дальше — только сам. Иначе ты своей опекой ему всю жизнь поломаешь. Ну, Наташа! Ты же педагог! Доктор юридических наук!

— Я не доктор. Я только доцент. — Растерялась она.

— Восемь лет назад на научной конференции в Ереване ты, мне помнится, готовила материалы для докторской… — теперь уже растерялся и Саша.

— Готовила. Только потом понеслось — развод, размен квартиры, отъезд мужа в Германию. Да много ли надо для того, чтобы предать забвению свою мечту? — отчего-то Наталье Петровне стало очень обидно от того, что у нее до сих пор не написана докторская.

— А сейчас? Разве тебе что-то мешает заняться этим именно сейчас? — ободряюще улыбнулся ей Саша.

— А как же… Платон? — глотнула немного остывший чай из кружки Наталья Петровна.

— А Платон, слава Богу, вырос, — подмигнул ей Саша. — Слушай, а давай на Левый берег в ресторан рванем? Шашлык закажем, посидим в свое удовольствие! Как тебе идея?

— Ну… не знаю даже.

— Поехали! Собирайся! Я пока такси закажу, — уже загорелся новой идеей Саша.

— Ладно, поехали… — робко согласилась Наталья Петровна и поставила чашку на поднос.

В «Левбердоне» работал зимний сад, и они заняли столик рядом с прудиком, в котором водилась живая форель. Сделали заказ.

— Ты коньяк будешь? — предложил Саша.

— Лучше бокал сухого вина, — все еще чувствуя скованность, поправила светлое шерстяное платье с объемным воротником Наталья Петровна.

Время летело незаметно. Саша, как всегда, много говорил. А под коньяк и шашлык он говорил еще больше. О юридических казусах в работе прокуратуры и о смешных случаях из жизни. Наталье Петровне нравилось его слушать. Когда Саша говорил, она успокаивалась. Но исполняя роль благодарной слушательницы, мысленно она все время возвращалась к их разговору в квартире. В сердце разгоралась необъяснимая тревога.

— Все, я больше не могу! — запротестовала она, когда принесли десерт. — Так много еды в меня попросту не влезет!

— Да ладно! Съешь хотя бы ложечку! — смеялся Саша, запихивая ей в рот чайную ложку мороженого, щедро посыпанного шоколадной крошкой.

— Отстань! — давясь и смеясь одновременно, мычала она.

— Хорошо. А хочешь на Пушкинскую? Погуляем рядом с Публичной Библиотекой. А если проголодаешься снова, там есть кондитерская «Итальянский квартал», — заулыбался он и подозвал официанта.

Перекресток на Пушкинской встретил их сыростью и ветром. Но гулять под руку с Сашей было прекрасным само по себе, и погода в такие мгновения не имела никакого значения. Наталья Петровна еще никогда не чувствовала себя настолько счастливой. Ей казалось, что годы растворились, и время не властно над чувствами. Саша шутил, она смеялась. Весело подтрунивая друг над другом, они дошли до Публичной Библиотеки.

Несмотря на холод и дождь, возле библиотеки царило оживление.

— Почему здесь так людно? — нахмурилась Наталья Петровна.

— Так это манифестанты! Митинг против разрушения Парамоновских складов, — пояснил Саша и указал на плакаты. «Родник на Парамонах для всех!» «Родник на Парамонах — живое сердце Ростова!» — гласили самодельные надписи.

— Боже мой! Ну, кому это все нужно? — закатила глаза Наталья Петровна.

— Тогда, когда любовей с нами нет,

Тогда, когда от холода горбат,

Достань из чемодана пистолет.

Достань. И заложи его в ломбард.

Купи на эти деньги патефон

И где-нибудь на свете потанцуй! — громко процитировал Иосифа Бродского не очень трезвый мужской голос за ее спиной.

Саша насмешливо хмыкнул и отвел Наталью Петровну в сторону.

— Думаю, Ната, если народ собрался, то ему это нужно. Но идем дальше. Побродим еще немного — и в «Итальянский квартал», греться.

Она с готовностью шагнула за ним следом, и вдруг ее взгляд зацепился за что-то знакомое. Среди манифестантов ясно прорисовывался силуэт Платона. Сын весело балагурил с парой молодых людей и чувствовал себя как рыба в воде. Наталья Петровна окаменела.

— Саша…это же Платон там! — указала она рукой в сторону сбитой вручную трибуны.

— Как, Платон? Ты же его к репетиторам отправила? — обернулся в указанном направлении ее спутник и тоже удивленно замер.

В кондитерской было тихо. Наталья Петровна и Платон сидели за столиком, сверля друг друга взглядами. Саша заказывал кофе и булочки.

— Как же это так, сынок? — с горечью восклицала Наталья Петровна. — Ты прогулял занятие у репетитора и ничего мне не сказал?

— А разве ты бы смогла это понять?! — отчаянно вскинув руки, почти прокричал Платон. — Ты вообще способна хоть что-то видеть, кроме своей науки и факультета?

— Я же деньги репетиторам плачу за эти занятия! Немалые деньги, между прочим!

— Так не плати. Кто тебя заставляет? Все равно зачисление идет по результатам ЕГЭ.

— Эх, молодой человек, негоже так с матерью разговаривать. — Садясь за столик, нахмурился Саша. — Где это видано, чтобы юные создания так неуважительно со старшими себя вели?

— А вы кто вообще? — ощетинился Платон. — Разве вас касаются наши с мамой отношения?

— Платон, достаточно! — резко одернула сына Наталья Петровна. — Александр Константинович имеет полное право высказать свое мнение!