Плачущий король
Шрифт:
Даже с Орденом Тайной службе всё сложнее удавалось держать всё под контролем. Теперь же, когда Лиестаней приказал выполнять всем перевёртышам только обязанности агентов, но никак не использовать свои способности в работе (разве что только для самозащиты), то проблемы начали всплывать одна за другой, как грибы выскакивают из земли после хорошего дождя.
Страж ждал.
– Это заговор наших врагов!
– кричал пьяный охранник в одном из кабаков недалеко от Рощи.
– Плачущий Король жив и продолжает строить свои козни!
На него смотрели с сочувствием. Но некоторые разделяли его мнение.
Страж ждал.
В целом, он был согласен
Страж ждал. И вместе с ним ждал флакон тёмного стекла, запаянный воском.
– Император отсылает из столицы свою дочь, - Лиестаней обвёл взглядом собравшихся стражей. Их было немного, всего четверо, но если не считать прошлогодних событий, даже такое их количество в одном месте было необычным.
– Он попросил меня выделить для её защиты несколько своих воинов. Мне нужны добровольцы. Поедут все, кто согласится. Если никто не вызовется, то я выберу кого-то одного.
– А куда отсылает?
– подняла руку Шестая.
– Сиенастей, что в Вересковых Холмах. Там хорошо укреплённый форт, и в последние годы это самая спокойная провинция. Правда, званых вечеров там тоже не особо, - Лиестаней сухо улыбнулся.
– Я поеду, - неожиданно для самого себя откликнулся Четвёртый.
– Я тоже, - опуская руку, отозвалась Шестая. Третий и Первый промолчали. Что же, значит, они с Шестой едут вдвоём.
Страж впервые за тринадцать лет возвращался домой. Дорога отзывалась тоской и тревожными снами. Нули, как все между собой сокращённо звали принцессу, была тише травы. Целыми днями она сидела в карете и смотрела в окно или слушала наставления гувернанток, уткнувшись взглядом в стол, если дело происходило на постоялом дворе. За всё время путешествия Четвёртый вряд ли слышал от неё хотя бы десяток слов. Принцесса сильно изменилась с их последней встречи. Виданое ли дело: погибли её близкие, и неожиданно из младшего избалованного ребёнка она превратилась в наследницу огромной Империи. Иногда, глядя на неё, Четвёртый начинал испытывать странные чувства, которые любой другой назвал бы угрызениями совести, но Страж лишь отмахивался от них, считая помехой в достижении цели.
Но вот густые леса закончились, и вскоре их небольшой отряд уже катил по огромным пустошам. Время от времени их путь пересекали реки, и не через все из них были перекинуты мосты. То тут, то там на холмах попадались рощи, и тогда они ночевали в древах, со всеми удобствами. Конечно, Ведьма преувеличивала, когда говорила, что верескового народа не осталось, но не очень сильно. Лиловыми глазами смотрели на мир лишь немногочисленные женщины и дети. За всё время Страж не встретил ни одного мужчины своего народа, способного держать оружие в руках.
Многое изменилось: земли приходили в запустение. Некому было обрабатывать поля, некому пасти овец, некому собирать виноград. Многие семьи объединялись и вели хозяйство вместе, что раньше здесь было невиданным делом. Приезжих было мало, все боялись наследства Плачущего Короля: о ярости и непримиримости верескового народа ходили легенды. Говорили, что даже женщины брали в руки луки и сражались наравне со своими мужьями. Те времена давно минули, и теперь женщины стояли у плуга, гнали стада, откликающиеся глухим перезвоном колокольчиков и лаем, крутили гончарные круги.
Иногда их маленький отряд въезжал в брошенные рощи, где не осталось ни одного жителя и древа стояли пустые; сердце Стража сжималось, словно в кузнечных тисках. Теперь каждую ночь ему снился огонь, пожирающий старые дубы. И Лахни, его милая Лахналани, то ещё совсем девчонка, с которой вместе они бегали купаться на речные пороги вопреки запрету родителей, то прекрасная юная дева в ожидании, когда со всеми почестями ей возложат на голову венец. Он просыпался весь в поту, но, к счастью, чаще всего некому было быть свидетелем его слабости.
И вот Сиенастей показалась вдали: огромный каменный замок на холме, сторожащий слияние двух рек, Гиральхасы и Суоманоа, а также многие квадрастрелы ветра, свистящего над вересковыми пустошами. К этому моменту Страж уже тысячу раз проклял своё решение отправиться вместе с принцессой. Тогда ему казалось, что это хороший шанс избавиться от последней наследницы. Возможно, ему даже хотелось вновь увидеть родные места. Но он оказался совершенно не готов к тому, что встретит здесь. За прошедшие годы горечь утраты поблекла, и иногда он даже спрашивал себя, не слишком ли огромную ношу возложил на себя, поклявшись уничтожить Императора и его род. Но теперь, вновь увидев Холмы, безнадёжность и печаль в глазах сородичей, он даже иногда подумывал, не включить ли в свою клятву еще и младшую ветвь. И даже мысли о Тиантей не могли смягчить его сердце в эти дни.
Если Императорский род падёт, и прямых наследников не останется, то в столицу придёт раздор, многие будут сражаться за престол. И некоторые провинции захотят вернуть себе утерянную свободу. Может, и Холмам тоже удалось бы избавиться от гнёта? Но Четвёртый отчётливо понимал: даже в самые чёрные дни Империи, если они наступят сейчас, здесь некому будет поднять меч, чтобы выйти против сборщиков налогов. Скорее уж добрые соседи с севера придут сюда и установят новые, ещё более жёсткие порядки.
– О чём думаешь?
– поинтересовалась Шестая, останавливая коня рядом.
Сиенастей доминировала над всей местностью, и несмотря на то, что они сейчас были на холме, замок виделся им лишь чёрным силуэтом на фоне пронзительно голубого неба.
– Будь проклят Плачущий Король, - отозвался Четвёртый.
– Если бы эти придурки были хоть чуточку сговорчивее, всё могло быть совсем иначе.
Шестая промолчала. Окинула взглядом просторы. Вдали, словно сошедшее на землю облако, медленно двигалась отара. Правее, через несколько холмов, ещё одна. Овцы практически остались здесь единственным источником пропитания и дохода. Говорили, шерсть была здесь так хороша, что даже виконт Тарилели закупал её для своего производства в Императорской шерстяной мануфактуре.