Пламенный клинок
Шрифт:
Кто-то крикнул, чтобы Арен остановился, но этот призыв заглушило бурление крови у него в ушах. Он знал, что Граб погружается в бездну, и не желал этого допустить.
Мощным рывком он погрузился вглубь. Следующий рывок дался уже тяжелее, мышцы засаднило. Третий рывок; напоминал карабканье сквозь какое-то вязкое вещество.
В голове шумело, грудь разламывалась от боли. Воздух, который Арен набрал перед погружением, иссяк до обидного быстро. Он замахал руками, вслепую рассекая воду, и запястье врезалось в мягкую плоть. Арен отчаянно вцепился в Граба, схватив его за плечо.
«Теперь наверх! Наверх!»
У него едва хватало сил двигаться самому, не говоря о том, чтобы тянуть за собой дюжего скарла, но он усилием воли заставил дрожащие мышцы двигаться и поплыл.
Рывок. Еще рывок. Легкие превратились в два огненных шара, перед глазами извивались сверкающие червяки. В смятении он подумал: «Где же лодка?» — и слишком поздно осознал, что и понятия об этом не имеет. Она может оказаться где угодно. Если он промахнется, то врежется в потолок пещеры и встретит смерть.
Вода расступилась, и благодатный холодный воздух ворвался в легкие, затушив огонь, пылавший в груди Арена. Свободной рукой он потянулся назад, онемелыми пальцами схватил Граба за воротник и потянул его навстречу тьме и молчанию, которое нарушалось лишь стуком падающих капель.
Но они оказались не под лодкой. В изумлении, ничего не понимая, Арен огляделся, пытаясь прорезать взглядом кромешный мрак. Окрестное пространство наполнял воздух, и это значило лишь одно: уровень воды понижался. Причем стремительно.
Подхваченные невидимым потоком, оба рухнули в бурлящую темноту. Что-то шлепнуло Арена по ноге, заставив его дернуться всем телом; Граб выскользнул из его хватки. Навстречу Арену с ужасающей скоростью хлынул свет, его тряхнуло и вытолкнуло в воздух. Мучительное мгновение он провел в полете, а потом шлепнулся на бок и беспомощно растянулся вдоль каменного канальца, размахивая руками.
Арена схватили за руку, вытянули из воды и опустили на каменную поверхность; он распластался по земле, хватая воздух ртом, словно вытащенная на сушу рыба, кашляя и отхаркиваясь.
— А вот и Граб! Доставай его! — раздался сквозь шум воды голос Орики.
Арен, слишком ослабевший и измученный, чтобы поднять голову, слышал, как вокруг поднялась сумятица, как Граба вытащили из воды и положили рядом. Орика хлопала скарла по спине, чтобы он отрыгнул воду, а Харод ловил остальных, которых выносило водой в дверной проем.
— Все здесь?
— Кейда не видно.
— Смотри! — тут же воскликнул Харод. — Вот он!
— Хватай!
Отчаянный вопль Кейда, которого выбросило сквозь проем, вызвал у Арена слабую улыбку. Если у него хватает дыхания кричать, то он выживет. Харод вытащил Кейда на твердую почву, и Арен наконец уверился, что они не утонули.
Он услышал шлепанье мокрых лап, и щеку облизнул теплый язык. Арен перевернулся на спину, и Скирда залаяла ему в лицо.
Арен обхватил собачью шею рукой и, подавляя тошноту, рванулся вверх. Он очутился в древнем сводчатом переходе, холодном и затхлом, который освещала пара фонарей, стоявших неподалеку. Каменная дорожка тянулась вдоль водосточного канала, по которому бурным потоком неслась вода, врываясь в дверной проем. Рядом лежали товарищи Арена, вымокшие насквозь, как он сам, а поодаль, тяжело дыша, сидел на корточках Харод; волосы налипли ему на лоб, нарядный костюм пропитался водой. Орика стояла на коленях возле Вики, помогая ей подняться.
«Все в безопасности. Хвала Джохе».
Рядом с Ареном свернулась калачиком Фен, обхватив собственный лук, который чудесным образом остался при ней; в колчане даже сохранилось с полдесятка стрел. Она застонала и приподняла голову.
— Я же говорил, что к нам придут на помощь, — прохрипел Арен и ухмыльнулся.
Фен смешливо фыркнула.
— Иногда я тебя ненавижу, — проворчала она, имея в виду совсем другое.
Вельможеская гостиная Хаммерхольта была полна гостей. Они вели беседы, курили сигары, играли в карты и башни под веселые звуки клавесина. Мара с бокалом вина расхаживала среди собравшихся, беспокойно поглядывая по сторонам. Она охотилась.
Гостиная представляла собой узкую залу с низким потолком, скорее уютную, нежели пышную. Потрескивал камин. С вычурных потолочных розеток свисали медные светильники. Суровое убранство крепости смягчали фрески, воссоздававшие сцены из оссианских народных сказок; кроданцы не стали их соскабливать, очевидно сочтя достаточно безобидными. Одна изображала Халдрика и его товарища Пучка, удрученно бродивших вдоль моря после неудачного сватовства Халдрика к дочери кракена. Мара с детства любила эту сказку, и при виде фрески в груди у нее приятно защемило.
Послышался громкий хохот, и ее внимание перекинулось на хранителя ключей. Он стоял в обществе нескольких мужчин, травивших анекдоты. Мара задержалась возле стола с угощениями, наблюдая за веселой компанией, и вино показалось ей кислым на вкус.
Она ненавидела этих гогочущих высокородных кроданцев и подражающих им оссианских дворян. Ненавидела всякие объединения и общества, делившие мир на избранных и всех остальных. Каждая шутка, каждое телодвижение составляли часть недоступного ей кода, призванного удержать в стороне всех тех, кому не хватало связей и удачливости, кому не довелось родиться мужчиной.
Не Орику ли они обсуждают? Вполне возможно. Ее выступление в Западной галерее наделало шуму. И что именно они говорят? Скорее всего, насмехаются над ней, или прикидывают, что бы они сделали с такой красоткой, предоставься им возможность.
Ей стало обидно за Орику. Песня лютнистки тронула ее, а взволновать Мару было непросто. Возможно, отвага и сообразительность Орики спасли жизнь их товарищам, находившимся в подземелье; она заслуживала восхищения, а не пренебрежения. Но Орика была женщиной, к тому же сардкой, а мужчинам не свойственно восхищаться женщинами, кроме тех, к которым они питают вожделение.