Пламенный клинок
Шрифт:
Хлоп. Хлоп. Хлоп.
Он сидел в начале короткого темного коридора, вдоль одной стороны которого располагалось несколько камер. Остальные двери вели в уборную, кладовую и пыточный застенок — тесный, однако способный вместить великое множество страданий. Узник находился в самой дальней и мрачной камере.
Тюремщик, коренастый человек с широким перебитым носом и бритой головой — попытка скрыть наметившуюся лысину, — взял две стопки карт, перетасовал и снова принялся раскладывать.
Хлоп. Хлоп.
Вдруг за дверью в коридор заскулило и заскреблось какое-то животное. Тюремщик отложил карты и направился разведать, что происходит. Дверь была толстая, деревянная, окованная железом, с зарешеченным окошком. Когда тюремщик собрался в него выглянуть, там появилась собачья морда, серая и худая, с неряшливой бородой. Стоящая на задних лапах собака была выше его ростом.
Скирда дружелюбно гавкнула.
— Привет, детка, — сказал тюремщик. — Где твой хозяин?
Скирда высунула язык и тяжело задышала. Тюремщик просунул руку сквозь решетку, собака обнюхала и облизала ее. Ему это понравилось.
— Есть тут кто-нибудь? — крикнул он, но в коридоре было пусто. — Ага, — сообразил он. — Потерялась, да? Слишком много народу? Удивительно, что ты не отыскала дорогу на пирушку. — Он вынул ключи и отпер дверь. — Заходи уж. Здесь теплее, да и с тобой наверняка повеселее, чем с этим узником.
Когда он открыл дверь, Скирда отскочила, но внутрь не вошла. Вместо этого она отбежала чуть дальше по коридору — туда, где он пересекался с другим, — заскулила и оглянулась.
Потрепанное лицо тюремщика прояснилось.
— Хочешь мне что-то показать? — спросил он.
Скирда залаяла.
Тюремщик вздохнул:
— Извини. Я не могу покинуть пост.
Скирда с упрямой настойчивостью залаяла снова. Тюремщик закатил глаза.
— Ладно, но только до угла. Дальше мне нельзя.
Он заковылял по коридору к Скирде, но едва он приблизился, как собака с лаем метнулась прочь, скрывшись из виду.
— Эй, погоди! — окликнул ее тюремщик, заворачивая за угол следом за ней.
Там, натянув тетиву и нацелив стрелу ему в грудь, стояла Фен. Тюремщик озадаченно уставился на нее, а из сумрака позади него выпрыгнула Вика и прижала ему к носу и рту кусок стеганой ткани. Краска у нее на лице смазалась и растеклась, уподобив друидессу жуткому демону из древних времен. Тюремщик сдавленно вскрикнул и осел на пол, закатив глаза.
Фен опустила лук, а из ниши позади нее появился Арен с мечом наготове. Вместе с ним вышли Кейд, Харод и Орика. Кейд присел на корточки рядом с тюремщиком и ткнул пальцем ему в нос.
— Невероятно! — сказал он. — Он уснул?
— Впал в беспамятство, — ответила Вика, — и пробудет в таком состоянии несколько часов.
— Благодаря зелью?
— Немножко трав и привычка к лесной жизни творят чудеса.
Друидесса скромничала. Арен знал, что в явочном доме она проводила целые часы за составлением зелий. Видел, как она посылала к городскому травнику за редкими растениями, которые обычно собирала собственноручно. Конечно, в сравнении с чародействами Второй империи искусство Вики выглядело бледновато, но ее снадобья были сильнее, чем у любого аптекаря.
Арен взял ключи, висевшие на поясе у тюремщика. Хорошо, что не пришлось его убивать. Кроданец или нет, он просто выполнял свои обязанности.
— Заприте его в камере, — велел он остальным, а сам с мечом в руке устремился к темнице. Он понимал, что это глупость и себялюбие, но ему хотелось, чтобы именно его лицо Гаррик увидел первым. Чтобы он знал, кто его спас.
— Гаррик? — позвал он, входя в темницу. Свет, падавший от жаровни, мешал разглядеть, что творится дальше, и Арен прошел мимо нескольких пустых камер, прежде чем увидел, как в последней кто-то ворочается. — Гаррик, это ты?
Узник неуклюже вскочил на ноги, ухватившись за прутья решетки. При виде юноши на лице у него появилось такое изумление, что Арен мог только беззвучно усмехнуться. Оба не знали, что сказать. Гаррик выглядел понуро и болезненно: в грубой тюремной одежде, со сбритыми волосами и бородой; но это был он, живой!
— Как ты здесь оказался? — пробормотал он наконец, оглядывая Арена. Тот еще не обсох, кое-где одежда липла к телу.
— Долго рассказывать, — ответил Арен. — Пойдем отсюда.
Он отпер камеру; тут как раз подоспели остальные, таща бесчувственного тюремщика. Гаррик вышел наружу. Без волос и бороды его лицо выглядело непривычно, на горле выделялся отвратительный рубец, но глаза глядели с прежним неистовством. Арен с облегчением шагнул вперед и крепко его обнял.
Гаррик стиснул зубы, задержал дыхание, и Арен отступил назад, решив, что перешагнул допустимую грань. А потом увидел новые шрамы, выглядывающие из-под воротника и изодранных рукавов рубахи Гаррика; на левой руке вместо ногтей остались кровоточащие язвы.
— Тебя пытали?
Гаррик усмехнулся. С правой стороны у него не хватало двух зубов.
— Старались изо всех сил, — ответил он. — Пожалуй, Клиссен повозился бы со мной подольше, но высокому начальству охота вздернуть меня до прибытия принцессы. Я не открыл им ничего, — с гордостью заключил он.
Остальные их товарищи столпились в коридоре позади Арена, а тот отстегнул от пояса меч Гаррика и протянул ему. Гаррик взял оружие и повертел в руках, словно незнакомый предмет.
— А Киль? — спросил он.
— Мы не знаем. Он исчез.
Вика выступила вперед и встала рядом с Ареном.
— Готов ли ты вернуть Пламенный Клинок, Гаррик?
— Вы собираетесь выкрасть Пламенный Клинок? — удивленно спросил Гаррик.
— Разумеется, — недоуменно ответил Арен. — А ты разве не собирался?
Гаррик окинул его взглядом.
— Я так понимаю, это все ты придумал?
— Мы с Марой, — ответил Арен, внезапно забеспокоившись, не допустил ли промашку.
Но в глазах Гаррика он видел гордость, а не гнев.
— Клянусь тенями, я и предположить не мог ничего подобного, — негромко признался он. — Если бы в Оссии было побольше таких ребят, нашим недругам пришлось бы туго!
Счастье наполнило Арена, словно сияние восходящего солнца. Удостоившись такой похвалы от Рассветного Стража, от Гаррика, он почувствовал себя непобедимым. Он приложил все усилия, чтобы не расплыться в улыбке.