Пламя Феникса
Шрифт:
Лали вылетела из гостевого дома, как если бы в нее саму вселился демон. Или же гнался за ней по пятам. Сейчас она старалась заглушить тревоги и сосредоточиться на предстоящем обучении, но в голове бились две мысли: Виктор жив? И почему Кейто ей соврал?
– Мы уже заждались, – встретил ее в условленном месте принц Самсон с небольшой свитой.
Лали узнала как некоторых девушек-птиц, так и воинов из охраны принца.
– Приношу свои извинения, – она выдавила улыбку, – так куда мы направляемся?
– Вижу, ты немного волнуешься. Может, стоит отложить тренировку?
–
– Тогда идем. Я покажу, где мы обычно тренируемся.
По дороге она старалась отвлечься на природные красоты: было в землях Феникса нечто интригующее и в то же время родное. Складывалось ощущение, что она уже много раз бывала здесь. Принц рассказывал ей легенды о сотворении самих этих гор, которые были костями древних драконов, некогда паривших над всем материком Имгэ, а также о настоящих границах земель, проходивших по так называемым «драконовым жилам». А когда они поднялись достаточно высоко, то достигли плато, которое отделяло от отвесных скал ущелье, скорее напоминавшее бездну или вход в мир мертвых.
– Ну что? – сказал принц Самсон. – Приступим! Все могут расходиться по своим позициям, я подойду позже.
Принц приблизился к Лали и, взяв ее за руку, подвел к краю пропасти. Все лишние мысли тут же исчезли из ее головы.
– И что мы будем делать? – чуть задыхаясь, спросила она.
– Осваивать первую ноту, – отстраненно и даже холодно ответил Самсон. – Для первого раза у нас есть это. – Он указал Лали на столб, к которому крепились цепи.
– Для чего это нужно?
– Обратиться в птицу не так сложно, как ты думаешь, гораздо труднее удержать форму. И чтобы не улететь вниз, лучше пристегнуться. Хорошо?
Разве Лали могла пойти на попятную?
Цепь неприятно позвякивала на поясе, когда Лали подошла к краю пропасти и отважилась посмотреть принцу в глаза, но не могла вымолвить и слова – так ей было страшно.
– Все пройдет хорошо, если ты будешь слушаться меня, поняла? – Он положил руки ей на плечи и, притянув к себе, поцеловал в лоб.
– То есть мне просто нужно представить свою птичью форму и… прыгнуть?
– Именно, – сказал Самсон, отстранившись. – Цепи зачарованные, они помогут тебе, в них уже заложена первая нота. А дальше… Не волнуйся, если что, я подхвачу тебя.
Когда он отпустил ее и отошел в сторону, Лали сделала несколько глубоких вдохов, набираясь решимости, но так и не смогла прыгнуть. Она взглянула на Самсона: невозмутимый, он смотрел мимо нее. Только сейчас Лали увидела, как к ним бесшумно подошла одна из девушек и… толкнула Лали. Она полетела вниз, охваченная дикой паникой. Она умрет, вот-вот умрет! Разобьется! Что же она наделала!
Кейто! Где же ты!
До ушей донесся пронзительный звук, похожий на вой. Тело Лали содрогнулось, а за спиной распахнулись крылья.
Она повисла в воздухе, удержавшись от падения. От радости успела сделать несколько попыток подняться, отчаянно размахивая новообретенными крыльями. Но почему она не превратилась в птицу полностью, как другие?
Лали поравнялась с краем утеса, откуда прыгала, и увидела взволнованные лица. Что-то пошло не так.
Принц Самсон схватился за цепь и потянул на себя, но тут произошло нечто неожиданное. Яркий луч солнца попал ей в глаза и на миг ослепил Лали, а в следующее мгновение она и сама вспыхнула, озаряя все кругом. Она увидела, как накалилась цепь, как упал в траву принц, как закричали окружавшие его воины. Лали отпрянула, и цепь порвалась.
Только сейчас она с ужасом поняла, что падает. И никто не придет ей на помощь.
– Проходи, присаживайся, – пригласила его внутрь кузина.
Муж стоял у нее за спиной, окидывая Кейто недобрым взглядом. Никто не рад твоему возвращению, напомнил он себе. Почти никто.
Кейто зашел в довольно уютное помещение, наполненное цветами и зеркалами. Адора всегда ценила не только окружающую красоту, но и свою собственную. Она выглядела идеально, даже сейчас, спустя столько лет, постарев разве что самую малость. Или, скорее, повзрослев. Правда, Кейто знал, что она довольно рано повзрослела внутренне. Еще тогда, когда от нее отказалась семья.
– Кортис, я скоро, дай нам минутку, – мягко попросила Адора мужа, который, видимо, бесконечно доверял ей. Она нагнулась и подняла с пола глиняную птичку. – Отдай малышке Мэйси, она очень расстроится, если мы забудем тут ее любимую свистульку.
Супруги улыбнулись друг другу и поцеловались, как будто Кейто тут и не было вовсе. Он раздраженно вздохнул, напоминая о своем присутствии.
Когда Кортис вышел и они остались наедине, голубые глаза Адоры вновь наполнились холодом.
– Настало время поговорить начистоту, Октавиан. Тем более у меня кое-что для тебя есть.
Кейто поморщился при упоминании своего прежнего имени, но поправлять Адору не стал: пожалуй, она знала его лучше, чем другие. Как и он ее. Все же она была шпионкой, которая вела свои собственные игры. Доверять ей не стоило, но он восхищался ею. Адора создавала себя сама, становясь все сильнее и смелее.
– Ты помнишь тот вечер на первом балу после триумфального въезда в Ремесис?
– Мне сложно его забыть.
Он хотел этого тогда, хотел власти, мечтал завладеть Ремесисом, чтобы показать отцу, что он достоин. И в то же время ненавидел себя за эти чувства. За окнами уцелевшего дворца царили хаос и разрушения, до сих пор откуда-то доносились стоны. Но внутри пировали победители. Император и деструкторы, которых именно он, его юный сын, вызвал к жизни. Октавиан стал ключом к покорению Ремесиса. Когда все предавались веселью, радуясь, что завладели магией города, он скрылся на балконе и встретил там такую же одинокую душу. Свою кузину Адору. Она была чуть старше него, но всем рассказывала обратное. Тогда он не понимал, почему она этого стеснялась. В тот вечер она призналась ему, для чего она в Ремесисе, почему родители снова забрали ее к себе и позволили выйти в свет. Ей предстояла важная миссия.
– Вы пощадили одного мага, – сказала она без всяких эмоций. – И когда-нибудь я стану его женой. – Потом посмотрела на него и улыбнулась. – Ты ведь мне в этом поможешь?
– Ты не боишься мне рассказывать такое? – спросил ее Октавиан.
Голос кузины звучал так сладко, будто убаюкивал его.
– Это тебе следует меня бояться, – вздохнула она, и сладость исчезла из ее голоса. – Меня с детства обучали дару убеждения, меня всегда готовили к войне, считая лишь орудием. И мне хочется поделиться этим хотя бы с кем-то.