Пламя и тьма
Шрифт:
— Мило. Не уловил марку… но это не «Харлей».
— Нет. Это «Victory Hammer» (Прим.: представляет собой круизер для любителей спортивной езды).
— Мило.
Он казался впечатлённым, может быть, даже довольным, но Пилар не хотела разговаривать о байках.
— Пойдём. У меня внутри есть аптечка первой помощи.
Оказавшись внутри, она повела его на свою кухню и усадила на стул в своём маленьком обеденном уголке. Потом достала аптечку и другие принадлежности. Когда она вернулась, он сидел, упираясь локтями в стол и положив голову на руки.
— У тебя кружится голова?
— Не-а. Просто устал.
Он потянулся к аптечке, но она оттолкнула его руку в сторону.
— Сама справлюсь. Просто не двигайся.
Встав между его ног, она подняла его голову. Он так и не застегнул свою рубашку, и его широкая, как из дерева высеченная грудь оказалась прямо перед ней, и её рот наполнился влагой.
Сначала она протёрла его лицо мокрой мочалкой. Он закрыл глаза и позволил ей это, расслабляя лицо, даже когда она давила, чтобы промыть кровь из порезов.
— Ты заплатил судье или что-то типа того? Чтобы это дало тебе возможность сражаться так долго, как ты хотел.
Он открыл свои глаза, но не ответил. Хотя то, что он не сказал «нет», и было ответом.
— Потому что ты заревновал к Муру.
Он покачал головой.
— Херня.
— Ты довольно высокого мнения о себе, киска.
Она оттолкнула его подбородок и уронила мочалку. Когда она нарезала антисептическую салфетку, то прорычала:
— Я, бл*дь, ненавижу, когда ты называешь меня так. Могу сказать, что это из-за того, как я первый раз услышала, что так ты зовёшь всех женщин, на которых тебе пофиг… и официантка за ужином доказала, что я права. Это же просто как вагина, не так ли? Так ты видишь всех женщин? — она протирала его рваные раны антисептиком, и на этот раз, когда она вжала салфетку в разрез над его глазом, он мигнул и отстранился.
— Нет, не всех женщин.
Угадав, что он имеет в виду, она закатила глаза.
— Тогда всех женщин, кроме твоей матери.
— Какое это имеет значение? Почему тебя это волнует?
Она уклонилась от ответа и вместо этого задала другой вопрос.
— Зачем ты отправился домой со мной?
— Что? Ты пригласила меня.
Он схватил её за запястье и убрал руку от своего лица.
— Ага, но ты получил свой трах, и мы оба злимся друг на друга. Зачем ты пришёл?
Он уставился на неё.
— Я не злюсь.
— Ну, а я злюсь. — Она отложила салфетку и достала из аптечки пластырь-бабочку. Когда она наложила повязку на его бровь, то спросила: — Что мы делаем, Коннор?
Он снова уставился на неё, но на этот раз его глаза двигались, сканируя лицо Пилар, как будто он искал то, что она скрывает. Но в этом-то и состоял смысл её вопросов… она не хотела ничего прятать. Она решила, что хочет чего-то… кого-то. Его. И не только для удовольствия. Она чувствовала их химию, связь и это питало что-то внутри неё. Может быть, такой парень, как он, заполучит её и даст место на всю оставшуюся жизнь.
А затем маска, казалось, закрыла выражение его лица, и он ответил на её последний вопрос.
— Я думал, что пришел тебя трахнуть.
А это больно. Как и за ужином, когда она в какой-то момент наиболее
Всё происходило, как она хотела, а теперь она как будто бросается в эмоциональный блендер, и Пилар понимала, что грань между ними двумя быстро стирается. Но она просто уяснила это для себя, и поняла, что меняет условия, те самые условия, которые сама первой установила. Она сама отталкивала его до сегодняшнего вечера.
Она провела кончиками пальцев по опухшей, но не порезанной щеке, и его глаза затрепетали на секунду.
— Ты не хочешь большего, только это?
Его руки обхватили её бедра, и на секунду Пилар подумала, что он собирается усадить её на колени. Но вместо этого он оттолкнул её и встал.
— Я говорил тебе. Мне не нравятся осложнения. Ты мне нравишься. Мне нравится тусоваться и мне нравится тебя трахать. Но нет, я не хочу ничего большего.
Она понимала, что это чушь. Знала, чувствовала правду. Но не стала пытаться достучаться до него. Он собирается уходить. Она же просто смотрела, как он застегивает рубашку и поднимает жилет со спинки стула.
Она не удивилась, когда он произнёс:
— Я ухожу. Прости за парковку. У меня нет привычки трахаться с женщинами так, как они не хотят.
— Я хотела.
Он усмехнулся, но без юмора.
— Тогда ладно. Спасибо за медицинскую помощь. Увидимся.
«Увидимся». Он закончил с ней. Чёрт, Пилар не хотела этого. Она хотела узнать: что они чувствуют и почему чувствуют это. Что-то было между ними. Было что-то, чёрт побери!
— Коннор, подожди.
Она протянула руку, но он схватил её, прежде чем она смогла дотронуться до него.
— Я думал, мы понимаем друг друга, Кордеро.
Впервые её фамилия прозвучала неправильно.
— Так и есть. Это моя точка зрения. Думал, мы понимаем друг друга.
— Я не это имела в виду.
Он уронил её руку, отвернулся и направился прямо к входной двери. Она последовала за ним, в дверном проёме между кухней и гостиной она увидела, что он даже не замедлился, прежде чем открыть дверь и уйти.
Она всё ещё стояла на том же самом месте, обхватив косяк одной рукой, когда услышала, как его большой чопер «Харлей» заревел и умчался прочь.
Они были знакомы совсем недолго. Может быть, в то утро здесь, после того как он провел с ней ночь, когда сказал, что хочет увидеть её снова. Может быть, если бы она сделала что-то другое, вместо того чтобы отступить, — окно между ними оставалось бы открытым.
Но она этого не сделала. То, что она почувствовала, удивило её, и в то утро было слишком рано понять, чего она действительно хочет. Она сама позволила окну закрыться.
Проклятье.
— 76 пожарная станция! Двухэтажная резиденция, сильный огонь и много дыма, множественные возгорания, стремительное распространение в двадцать футов. Сообщение о двух пропавших без вести, находящихся в опасности. Используем рукав на автонасосе для подачи воды, другая пожарная команда проводит границу против распространения огня.