Пламя и тьма
Шрифт:
— Тебе всегда это нравилось?
— Конечно. Я близок с родителями, братьями. Таким я знаю этот мир.
Кивнув, как будто она считала, что этот ответ имеет смысл, она поразмыслила минутку. А потом спросила:
— Могу я спросить: ты отбывал срок?
Его усы стали подёргиваться.
— А я могу спросить: почему ты спрашиваешь?
— Просто любопытно.
Поверив ей, он ответил прямо.
— Не долго, но да, сидел. Одиннадцать месяцев около тринадцати лет назад. За избиение.
Она усмехнулась, и ему понравилась эта реакция.
— А парень заслужил это?
Он усмехнулся в ответ.
—
— Это более напрямую связано, чем ты думаешь. Я росла на территории «Убийц». Пока мне не исполнилось одиннадцать, и моя нана не забрала нас оттуда, «Убийцы» были нашей семьей. Все, кого я знала, ненавидели копов. Даже такие люди, как нана, косо смотрят в сторону закона. Законники никогда не помогали сделать что-то лучше. Когда они вообще появлялись, они просто создавали больше проблем. Или именно так я это воспринимала, так же, как и все остальные.
Он относился к закону схоже.
— Теперь ты относишься по-другому?
Она задумчиво покрутила стакан на столе, потом заговорила.
— И да, и нет, я знаю многих копов. Мы довольно часто работаем вместе на вызовах. И мне нравятся большинство копов, которых я знаю. Они просто работают до изнеможения, как и все остальные. Но они работают с оружием, и там предостаточно упивающихся властью бухих мощно-пьяных ихос де питас, — она прервалась. — Прости. Я имею в виду…
— Это я понял. Сукиных сыновей.
— Ага. У власти достаточно сукиных сыновей, так что есть основания быть подозрительными, если ты живешь в мире, подобном тому, в котором я выросла.
— Но какое это имеет отношение к тому, что ты пожарный?
— Я хотела делать что-то важное. Денег на настоящий колледж не было. У меня есть диплом младшего специалиста, но с ним далеко не пойдёшь. Если ты хочешь изменить ситуацию, и у тебя нет денег, то ты можешь либо вступить в армию, либо пойти на государственную службу. Все любят пожарных. Мы не такие, как копы. Мы истинные герои. Мы не судим, не причиняем вред. Мы просто помогаем. Речь идет о самой важной работе, которую ты можешь выполнять, когда не можешь позволить себе стать ученым или кем-то ещё.
Интересные женщины были сложны для Коннора, поэтому они и были интересными. Такая женщина, которая была сильной и вдумчивой, которая работала, как она, и к тому же у неё был такой ответ на вопрос «почему»? Это разожгло в нём огонь. Она могла бы выглядеть как Человек-Слон и по-прежнему была бы кем-то, с кем он хотел бы позависать. Но Кордеро не была похожа на Человека-Слона. Она была чертовски красива.
Все думали, что он пустышка. За редким исключением, он позволял им так думать. Даже людям, которых любил. Тем не менее, он был осторожен. Он не умел терять то, что любил. Это превращало его в мудака. Даже хуже, это делало его опасным, почти неконтролируемым. Было гораздо легче и безопаснее не позволять его чувствам стать глубокими.
Так что, потрясённый тем, как складывался разговор между ним и Кордеро… Пилар… той лёгкостью и глубиной беседы, понимая, что они находятся на грани чего-то значительного и, боясь совершить этот прыжок, он ответил на её вдумчивое объяснение карьерного
— Ну, это делает тебя самой крутой сучкой из всех, что я знаю.
Её золотые глаза потемнели, и она резко откинулась назад.
И они вернулись туда, где им подобало быть.
Друг Кордеро Кайл или Мур, или как там его, был практически таким же большим, как и Коннор. И он умел драться и доказал это в прошлый раз. Но сегодня Коннор уйдёт с ринга одним из двух способов: либо победителем, либо без сознания.
В «Палубе» на ринге был судья, который останавливал бой, если тот становился слишком интенсивным, независимо от того, хлопал кто-то по мату или нет. Вот как Коннор проиграл Муру в последний раз… тот сбил его с ног, а потом поймал в какой-то дерьмовый подчиняющий захват. Коннор не был таким бойцом, он скорее был из тех, кто «продолжает бить, пока они не перестанет шевелится», но чувствовал, что смог бы разорвать тот захват, если бы ему дали шанс. И он не хлопал по мату, сдаваясь. Но судья прервал бой.
Сегодня вечером он заплатил судье за то, что тот позволил продолжаться бою, пока кто-то либо не сдастся, либо до нокаута.
Бой начался, как и любой другой. Они вышли на ринг босиком, раздетые до джинсов, руки замотаны бинтами и в перчатках. У Кордеро за столом лежала их одежда и ботинки. Она сидела там в этом греховном платье, выглядя так великолепно, и её лицо светилось от удовольствия. Он подмигнул ей, перед тем как судья натравил его и Мура друг на друга.
Мур порхал с места на место как бабочка, но это было не в стиле Коннора. Особенно в этот раз. Зная, что этот парень любит использовать ноги, Коннор начал быстро и жёстко, проведя комбинацию в живот Мура, и опрокинул его на спину, уложив ублюдка.
Лежа на мате, задыхаясь, Мур поднял на него взгляд.
— Какого хрена, чувак?
Коннор усмехнулся.
— Это же драка, мудак. Уже сдаёшься?
— Отсоси. — Мур перекатился на колени и встал.
Коннор ждал, пока Мур не окажется с ним лицом к лицу, а затем провёл ту же комбинацию опять. На этот раз Мур устоял на ногах и ответил жестким апперкотом в лицо Коннора. Его челюсть опасно крякнула, но он мог сказать, что она не сломана. Хотя точно опухнет.
Мур, очевидно, ожидал, что этот удар оглушит его, и попытался извлечь из этого выгоду. Он крутанулся, воспользовавшись этим дерьмом в стиле Джеки Чана, которое ему так понравилось, но Коннор поймал обеими руками надвигающуюся на него ногу. Потянул и снова уложил Мура на мат так сильно, что его голова подпрыгнула от соприкосновения.
— Говорил тебе, мудак. Всё это в прошлый раз было сюрпризом. — Слишком умный, чтобы последовать за Муром на мат и провести самому один из тех захватов, Коннор просто ждал, пока тот встанет на ноги.
А потом Мур отказался от своих ярких трюков и накинулся на него. Коннор не стал тратить время на смех, но это было именно тем, чего он хотел: разозлить этого говнюка. Превратить в глупца.
После этого бой стал взаимным избиением. Мур получил свою дозу, и Коннор прочувствовал удары, но также он понимал, что имеет преимущество. Лицо лучшего дружбана Кордеро превратилось в мясной фарш. Тем не менее, ни один из них не проявил никаких признаков, что они сдаются, и судья позволял им то, за что заплатил Коннор.