Пламя и тьма
Шрифт:
Но это его проблемы. Она изо всех сил пыталась уложить в своей голове то, что она перестала за него разбираться с его дерьмом. Она хотела любить его, не позволяя ему так сильно опираться на неё или Нану.
Она припарковалась перед невзрачным домиком и заглушила двигатель на своей «Victory». Грузовик Хьюго стоял на подъездной дорожке, заблокировав компактный седан их бабушки. Хорошо. Они оба дома.
Она слезла с байка и сняла шлем, а затем обошла машины слева и прошла к боковой двери дома.
Пройдя
— Бл*дь. — Она дёрнула дверную ручку. Та была не закрыта, и она открыла дверь. Запах мочи заставил её отступить назад. Его сильно избили, но не так, как прежде. На этот раз только кулаками и ногами. Его рубашка была распахнута, а кровь высохла полосами на его груди и животе.
Кровь и чернила. В середине его груди была новая татуировка: высоко стилизованная пернатая змея — Кецалькоатль — ацтекский бог и отличительный знак «Убийц-Ацтеков» (Прим.: имя бога, обычно изображавшегося в виде пернатой змеи).
Хьюго наконец-то влился в их ряды.
Проверив глаза (зрачки сужены) и пульс (слишком учащенный), Пилар сильно ударила по лицу брата. Это сработало, он слегка вздрогнул, а потом дёрнулся, слабо сопротивляясь её хватке.
— Хьюго! Хьюи! Это я. Это — Пилар, Хьюи. Всё в порядке.
— Пилар? О, Боже. Боже. Прости. Я не могу остановить это. Я пытался. Клянусь, пытался. Но я не могу остановить это. Сейчас я так глубоко увяз. Мне пришлось. У меня нет выбора. Прости. Не говори Нане.
В тот момент она ощутила лишь жалость. Сожаление и жалость. Поэтому она притянула брата в объятья и обнимала, пока он плакал.
— Окей, бро. Окей. Подвинься. Я отвезу тебя к себе. Нана не увидит этого. — Она толкнула его, и он развалился на многоместном нераздельном переднем сиденье. Когда она забралась за руль, стараясь не думать о том, что сидит на том месте, где обоссался её брат, она вытащила телефон из кармана и набрала Мура.
Он поднял трубку на первом гудке.
— Привет, Кордеро. Закончила бегать с волками?
Она даже не удосужилась оценить его старую шутку.
— Ты мне нужен.
— Я у тебя есть. Скажи, где и как. — Вот таким был её друг… тот, кто сначала спросит, как может помочь, а не в чём проблема. Не было ничего и никого, кто мог бы заставить её отказаться от этого.
— У Хьюго проблемы. Он потерял сознание в грузовике у дома Наны. Я отвезу его к себе и окажу помощь. Но мой байк здесь, и, если она увидит его без меня, она начнёт психовать. Ты поблизости?
Он жил в паре миль, и тоже катал. У него был большой спортивный мотоцикл «Kawasaki».
— Я сижу на диване и убиваю пришельцев. И могу быть там минут через 10.
— Спасибо, бро. Моё снаряжение
— Мои джинсы уже на мне. Увидимся через несколько минут. Эй, ты в порядке?
— Они приняли его.
— Ох, чёрт, Пилар. Я сожалею.
Мур никогда не использовал её имя. И она понимала, почему он воспользовался им сейчас. Потому что это кризис.
— Ага. Позже обсудим.
— Уже за дверью.
Мур поставил байк в гараж, пока она по-прежнему пыталась доставить Хьюго в ванну. Он был полусознательном состоянии, но по-прежнему бормотал бурные извинения и мольбы о прощении. Пилар просто утихомирила его, сняла с него окровавленную грязную одежду и наполнила ванну. Когда она помогала ему залезть в тёплую воду, она услышала, как открылась входная дверь.
Она провела пальцами по волосам брата, которые стали жёсткими от крови и пота.
— Ты просто постараешься расслабиться, Хьюи. А я приготовлю тебе чай. И когда ты вылезешь из ванны, я обработаю твои порезы, ладно?
Он кивнул и положил мочалку на лицо.
Пилар оставила его внутри и пошла на кухню, где Мур достал себе пиво. Когда она вошла, он снова открыл холодильник и протянул ей бутылку.
— Спасибо. — Она повернула крышку и выпила половину бутылки одним махом.
— Итак, расскажи мне.
— Я пока ничего не знаю. Всё, что он делал: плакал и просил прощения, а также говорил, что у него не было выбора и всё такое. Но они снова выбили из него дерьмо, и у него большая пернатая змея прямо — она хлопнула по своей груди — здесь. Он в рядах.
— Рената сойдёт с ума.
Пилар кивнула и посмотрела в пустую чёрную ночь через окно в конце кухни.
— Это её окончательный провал. Вот что она увидит. Это именно то, от чего она пыталась нас увезти… — по мере появления других мыслей, слова Пилар затихли. Она повернулась к Муру. — Бл*дь. Какое сегодня число?
— Эм, двадцать седьмое. А что?
— Боже. Я не подумала. Ох, бл*дь. Нана, почему ты мне ничего не сказала? Чёрт! — она сильно хлопнула себя по лбу, и Мур потянулся и схватил её за руку, оттаскивая в сторону.
— Эй, стой. Что не так? — он продолжал держать её за руку.
— Это двадцатая годовщина смерти нашей матери. И его отца. Я даже не подумала об этом!
— Ты думаешь, что парень из «Убийц»…
— Рауль.
— Рауль. Думаешь, он думал об этом? И умышленно принял сегодня Хьюго?
— Да. Он такой поэтичный. И он был близок с нашими обоими отцами.
— Господи, Кордеро. Это плохо.
Это было настолько плохо, насколько она могла себе представить. Но и для Хьюго это плохо. Дорога, что он выбрал. Не её, не бабушки. Его. Теперь он был потерян для них обеих.