Пламя Силаны

Куранова Ольга Алексеевна

Силана побледнела и поспешно поклонилась:

— Прошу вас, простите нас. Я очень благодарна вам за все, что вы рассказали.

От злости на нее хотелось разнести чертову палатку на клочки.

Конечно, наивная дурочка предпочла послушать какого-то торгаша, а не своего гладиатора, после того как сама доверила ему выбор.

— Покупай, что хочешь, — заставляя себя говорить ровно и четко сквозь бессильную злость выдавил Рейз. — Можешь вместе с ошейником нацепить на меня еще и броню, какую выберешь. Я подожду снаружи.

Он не стал слушать,

что она говорила ему вслед — окликнула по имени, попросила подождать — Рейзу было плевать. Он вышел на людную, шумную улицу, глубоко вдохнул стылый осенний воздух и сказал себе, что ничего другого и не ожидал.

Не от жрицы и богатой девочки, которая брезговала даже дотрагиваться до таких как он.

***

Силана не знала Саена ин Хаала. Ее отряд проходил сквозь Клоа Лиата на восток, и в городе они задержались совсем ненадолго. Она запомнила только покосившиеся, кое-где опаленные заклинаниями здания, разбитые стекла и ошметки дерева на мостовых, много-много раненых. За время войны Клоа Лиата несколько раз переходил к противнику и бывал отвоеван обратно. Брат Оакима мог умереть задолго до прихода Силаны, или много позже, или же стать одним из многих, кого ее пламя не сумело спасти.

Наверное, капитан Гийом знал точно. Ее командир писал письма родственникам погибших и никогда не забывал имена.

У него тоже была зачарованная броня и клинки с глифами, и Силана помнила его на поле боя — он снился ей иногда в кошмарах: стремительная черная фигура, казавшаяся неуязвимой.

Рейз злился на Силану, на то, что она вмешивалась в его выбор, и на то, что слушала Оакима, не сомневался, что у нее просто пытаются вытянуть побольше денег, но она видела чародейские клинки своими глазами и знала, каким опасным могло быть это оружие. Оно пугало ее, и пугала мысль, что Рейз мог проиграть без него. Потому что вышел бы на бой не готовым. Обычная броня могла защитить его от удара самого клинка, но не от нанесенного глифа. Акшар все равно забрал бы жизненную силу, гэрра сделал бы больно.

Оаким смотрел Рейзу вслед с усмешкой и откровенным пренебрежением:

— Он у вас явно еще не приучен к рукам. Слишком много вольностей не идет таким на пользу.

В тот момент Силане было одновременно обидно за Рейза и неловко:

— Он замечательный боец, — стараясь говорить твердо и уверенно ответила она. — Простите его за резкость, это моя вина. Я предложила ему сделать выбор самому и вмешалась.

— На его счастье, поверьте. Я слежу за гладиаторскими боями и неплохо разбираюсь в бойцах. Он действительно неплох, но не настолько чтобы победить в своих обносках.

Силане не хотелось это обсуждать:

— Он смотрел несколько вариантов брони. Вы можете найти что-нибудь подобное с защитой от основных трех глифов?

— Да, — Оаким улыбался, но смотрел цепко и очень внимательно. На ее не слишком дорогую одежду, на ее кольцо.

И еще не спросив, она знала, что цена будет высока.

Она взяла с собой сорок эйров — последние деньги, которые могла потратить

до боя на Арене — и кольцо мамы. На удачу.

Было горько и больно понимать, что вот оно и пригодилось.

Оаким предложил ей отличную броню — качественную, красивую. Темная зачарованная сталь была совсем легкой, и едва различимые линии гравировки расчерчивали ее орнаментом, под которым прятались защитные знаки.

Силана позвала Рейза померить, и доспех сидел на нем как влитой, будто и был для него создан.

За время примерки Рейз не сказал ни слова, и почему-то очень хотелось перед ним извиниться.

Оаким согласился принять в уплату кольцо и дал пять эйров сдачи, а Силана очень боялась, что расплачется, но Рейз бы увидел, и только мысль об этом помогала держаться.

Она накинула капюшон плаща, поклонилась, прощаясь с Оакимом, и украдкой стерла выступившие на глазах слезы, надеясь, что не опозорилась окончательно.

Рейз вышел из палатки первым, и Силана последовала за ним.

— Простите, что вмешалась в ваш выбор.

— Это твои деньги, — не глядя на нее ответил он. — Трать как хочешь.

— Но это вам придется сражаться. Мне очень важно, чтобы… — она замялась, не зная, как сказать, — чтобы мои ошибки не причинили вам вреда.

Он все же посмотрел на нее — прямо в глаза:

— Если ты хочешь, чтобы я за тебя сражался, ты должна мне доверять.

Услышать это было так неожиданно. Совершенно обычную на самом деле вещь.

Я буду за тебя сражаться.

Ты должна мне верить.

Силана забыла уже, что нормальные люди считали доверие чем-то обыденным, повседневным. Даже не думали, что доверие это такая роскошь, и как легко ее потерять.

«Я всегда буду тебя защищать», — когда-то обещал Силане Калеб.

«После боя мы с тобой сядем у костра и напьемся», — сказал Лар, и это были его прощальные слова ей. Он не пережил даже первую чародейскую атаку.

«Я сделаю все, чтобы успеть к тебе, мам. Я обязательно помогу», — но ее мать умерла задолго до того, как Силана вернулась домой.

А здесь, в стылой серой громаде Силл Арне — Грозовой Девы — доверие можно было попросить так просто. Это казалось таким странным, как просыпаться в кровати, в настоящем доме, как лежать в постели и понимать, что никто не поднимет окриком, что — все.

Доверие.

Силана казалась себе очень старой и очень уродливой в тот момент, обожженной, перемазанной сажей пародией на нормального человека.

Рейз смотрел ей в глаза и ждал… ответа? Кивка?

Согласия.

Он был чистым и, наверное, очень сильным — и ему в его силе и его уверенности даже не приходило в голову, что калекам и уродам вроде нее самые простые вещи давались тяжело.

Доверие, прикосновения, надежда. Что на все это тоже требовались силы.

— Не веришь, — в конце концов прервал молчание он. — Думаешь, я подведу или предам. Или же я просто недостаточно хорош, чтобы меня слушать.

Его это обижало, и невозможно было объяснить ему так, чтобы он понял.