Планета двойников (Гримерка Буратино)
Шрифт:
– Как будто не знаете. Скрытность. И смазанность силуэта солдата при перемещении.
– И вы хотите сказать, что один летательный аппарат, может уничтожить этот шатёр?
– Один летательный аппарат у нас в 1945-м уничтожил японский город Хиросиму, а потом город Нагасаки. На доске появилось изображение ядерного взрыва. Наступила тишина. Генералы с открытыми ртами смотрели на "работу" Б 29 "Суперкрепость". Посмотрели. До старого рецидива.
– Борн, генерал Куропаткин, вызывает вас на дуэль!
– князь
– Князь, вам не надоело ерундой страдать. Борн, наденет каску и бронежилет, и с семидесяти метров нашпигует штук двадцать пуль в генерала из вот этой штуки, - в руках у полковника был мой МП 38.
– Я вызываю вас на дуэль!
– князь достал "дамский" браунинг М 1906.
– Ну, пошли, князь!
– Свечин поудобнее перехватил ПП.
– Отставить дуэли, - в дверях стоял Зворыкин, бледный, но даже без трости.
– Ротмистр Горюнов-Горячев, десять суток ареста. Гауптвахта за вашу херню, князь. Ещё раз такое повторится, будете бывшим ротмистром. Полковник Свечин, вам предупреждение. Последнее китайское. Майор Борн, продолжайте.
– Борн, продолжай, он всё видел, - шепнул мне Макс, и показал на веб камеру.
– Вот же, блин, кудесник-хакер!
– я собрался с мыслями. Но...
– Господа, прибыли делегация чехословацких военных и новых, господа, союзников, - зашедший адъютант Зворыкина, оглядел всех весёлыми глазами, а мне, почему то подмигнул.
– Давай заводи союзников, есаул. А меня отвлёк Макс.
– Борн, я тут их посчитал. Их тысяч сто пятьдесят будет. Ещё тысяч тридцать вот на этот город повернули. Макс подал мне интереснейший снимок.
– А взрыва над Хиросимой у нас, Борн, не было, - озадачил меня Макс. И в тишине раздался голос Свечина.
– Спорим господа, эти двойники Борна, его план поддержат.
– Какие ещё двойники Борна?
– поднял голову.
– Батюшки, не может быть!! В дверях, рядом с двумя чехословацкими генералами, стояли два военных с моим лицом. Один в форме лётчика чешских ВВС. Другой - во французском камуфляже. Послышались смешки. Русские повыскакивали со своих мест. Я, приофигевший, пошёл знакомиться.
– Майор Вацлав Цисарж.
– Майор Александр Шарп.
– Майор Роман Борн. Пожали руки. Вокруг нас стояли генералы, полковники. Стояли и прикалывались.
– Природа как постаралась, они ж стопроцентные тройняшки.
– Нет, ещё князь Рустам есть, курдский правитель. Потом час длилось совещание. Мой план был принят, дополнен, и стал реализовываться. После совещания спустился вниз и подарил Шарпу снайперскую винтовку Драгунова, а лётчику Цисаржу - МР 38. Вацлав отблагодарил чилийским пистолет-пулемётом SAF, а Алекс вытащил из джипа бочонок коньяка.
– Коньяк пьятнацалетней видэржки, гаспада. А мама у меня русская.
– О, есть
Утром проснулся, от того, что кто-то шлёпал меня по щёкам.
– Ты кто? Любомакс?
– Любомир я, вставайте господин военный советник, труба зовёт.
– Счас. Трубы у меня могут только гореть. Злыдень, такой сон снился. Опаньки!
– на другой половине кровати спала Аэлита. Этого момента я не помнил, да и многих других тоже. Кое-как собрался и поехал в офис "М-фона", куда "пригласил" генерал Муравьёв.
– Давайте, майор, побудем астрологами, - озадачил главный жандармополицай.
– Макс решил повернуть спутник, посмотрим близлежащий космос. Повернули, посмотрели. Вокруг было пусто. Ни Луны, ни звёзд, ни тебе комет с метеорами.
– Астрология, господин генерал, тут приказала долго жить.
– Да уж. Едемте, военный советник, заниматься земными делами.
Не знаю, что там делал Муравьёв, я лично укатил вместе с Лиэль и Стеллой в Каменскую, подальше от начальства.
Глава 28.
Командир Первой Повстанческой дивизии Григорий Мелехов чихвостил командира Громковской сотни.
– Базар тут у тебя али ярмарка? Что это такое? С удобствами устроились, бабы в окопах портки застирывают. Этак красные Дон перейдут, а вы и не услышите, на бабах то страдая.... Бац, по глазам ударило чернотой, землянку тряхнуло. Тело наполнилось лёгкостью, и прочно стало на ноги. Темнота в глазах исчезла.
– Что это было? В душе Мелехова всё ворохнулось, но страха не было. С верха блиндажа посыпался песок и труха. Глаза подъесаула натолкнулись на недоумевающие глаза сотника, что бы остановиться на его фигуре в целом. Чистая защитная форма, новенькие погоны и блестящие хромовые сапоги с носами вега.
– Кто тебя так одел?
– А тебя? Мелехов не обращая внимания на "тыканье" посмотрел на себя. Такая же форма и сапоги, на плечах погоны подъесаула.
– Эка! А сотник обвёл глазами землянку, побледнел лицом и бросился за дерюгу, отделяющую дальний угол. Дерюжка оборвалась, и комдив-1 рассмотрел там две походные кровати, заправленные по-солдатски синими одеялами. В изголовьях лежали подушки с белейшими наволочками. Бледный сотник обернулся. Лицо растерянное, по-детски округлённый рот и в глазах слёзы.
– Ты кого потерял?
– Бабу свою, мать её за ногу!
– Раззява. Найдётся. Развёл бабью ярмарку. Мелехову чужие бабы были не интересны, куда интересней было рассматривать свои руки, а потом и лицо в круглое зеркало в бронзовой оправе. Ладони были чистые, здоровые с подстриженными аккуратно ногтями. И лицо, помолодевшее, загорелое, чисто выбритое, без мешков и синевы под глазами. На задворках сознания пронеслась непонятная фраза: "омоложение полковника прошло успешно".