Планета Халка
Шрифт:
В губернаторе было тридцать слабов лишнего веса. На кончиках его ушей уже начал расти стариковский пушок. Он адски уставал, если пробегал даже пару шагов в полной броне. Но четыре вахты во времена войны с Дикими Ботами научили его владеть собой, как бы ни колотилось от ужаса сердце.
Одним плавным движением он отстегнул от пояса бластер и сделал три выстрела. Два первых два ушли в молоко, но последний угодил Халку прямо в грудь. Глаза монстра распахнулись от удивления, а мускулы тут же обмякли. Губернатор шагнул в сторону, и Халк без сознания свалился прямо ему под ноги.
– Хорошая попытка, –
Его люди начали хохотать. Тогда он стянул с себя шлем, вытер с макушки проступившие там капельки пота и в шутку отвесил легкий поклон.
Солдаты ликовали, а хиверы трепетали от страха.
– Начнем мы наш аукцион с этих трех стерилизованных, химически связанных хиверов! – выкрикнул работорговец, привлекая к себе внимание небольшой толпы, собравшейся посреди рынка на границе Южного Вукара. – Они добровольно поступают на службу, чтобы заработать деньги для своего голодающего племени. Жалко бедняжек, не правда ли? Начальная ставка – пятнадцать серебряных квадратов.
– Пожалуйста, купить нас, – стонали закованные в оранжевые панцири хиверы. – Купить нас, чтобы наш, кик, улей выжить.
Халк застонал и открыл глаза. Он был растерян и разъярен: в происходящем с ним было что-то возмутительно, прямо-таки вызывающе неправильное. Он попытался встать, но цепь, защелкнутая у него на шее, не дала подняться, дернула его вниз. Тогда он наконец понял, что не давало ему покоя.
Боль.
Все его тело горело. На Земле с ним такого не было никогда.
– Полегче, кик, здоровяк, – промямлил прикованный рядом с ним маленький хивер с черным панцирем. – Ты только из портала. Не такой сильный.
– Заткнись! – прорычал Халк. – Я сильнее всех!
Он рванулся в своих оковах, но тело вновь пронзила боль – и он упал на колени, яростно дыша. Ничто не может остановить Халка! Это всем известно! Что же это за планета такая?
– Ха-ха! Неплохой улов, а? – хохотнул работорговец. – Не беспокойтесь, друзья, эти тенегорнские цепи ему никак не сломать. Но он так потешно пытается!
– Даю шестьдесят за этот лот, – прозвучал в толпе голос коренастого имперца с одним глазом.
– Продано! – крикнул работорговец, подбрасывая на ладони уплаченные монеты. – По правде сказать, я бы вам еще и приплатил, лишь бы избавиться от Зелененького. Больно уж нрав у него крут, понимаете?
Одноглазый улыбнулся, глядя, как на ревущего монстра и причитающих хиверов опускается ящик для транспортировки.
– Потому я его и купил, – сказал он. – В первый акт нужно добавить… огонька.
Внутри ящика было темно, хоть глаз выколи, и когда пол качнулся, Халк с хиверами, потеряв равновесие, кучей повалились наземь. Ящик летел по воздуху. Затем раздался металлический скрежет приземления, и ящик затрясся – пленников везли в неизвестность.
На протяжении следующих трех часов Халк целеустремленно, методично и безжалостно лупил по внутренней стене ящика, не обращая никакого внимания на причитания хиверов, ужасную боль в кулаках и ногах и кровь, струящуюся по рукам.
Тупая планета, тупой портал. Думаете, что можете сделать меня слабым.
Халк ухмыльнулся, когда после его десятитысячного удара металл наконец заскрипел и поддался.
Но я уже становлюсь сильнее.
Пробив стену транспортировочного ящика, Халк вырвался наружу, ринулся к свету, зарычал – и вдруг заморгал, оглушенный громогласным эхом, в тысячу раз громче его собственного голоса.
Прошло несколько секунд, прежде чем его глаза привыкли к яркому свету. Халк поднял голову. Перед ним возвышались трибуны Великой Арены, на которых ликовали и скандировали тысячи взволнованных зрителей.
В королевской ложе, расположенной на самой вершине арены, губернатор Денбо нервно поглядывал на Императора, развалившегося на золотом троне, – молодого краснокожего красавчика, который сейчас лениво поглаживал отростки (их было четыре, как и у губернатора) на своем подбородке. Технически оба они происходили из благороднейших имперских семей, а значит, имели одинаковый статус в обществе. В присутствии Ангмо Великого, покойного отца нынешнего Императора, Денбо частенько позволял себе сидеть и вести праздную болтовню: о рецептах нектара или лучших способах изловить матку хиверов. Но в присутствии юного наследника Ангмо сидеть не решался никто.
– Скука, губернатор. Скукотища. Любой Глава Смерти из Стражи способен вырваться из старого ящика. Я надеялся, что вы припасете что-нибудь поинтереснее.
– Имейте терпение, ваше превосходительство, – пробормотал губернатор и тут же осекся. Его душа устремилась в пятки: каким дураком надо быть, чтобы осмелиться упрекнуть Красного Короля в нетерпении? Но Император лишь вздохнул.
Губернатор промокнул лоб, пытаясь спрятать свое облегчение. Вся эта затея теперь представлялась ему ужасной ошибкой. После поимки зеленого монстра он на радостях выставил своим людям по шесть бокалов яичного нектара. Они трижды поднимали за него кубки, рассказывая историю его триумфа всем присутствовавшим в баре. Тогда, впервые за долгие годы, он снова почувствовал себя героем. Вернувшись домой, он позволил себе отдохнуть, поваляться в постели. Мысли о зеленом монстре не шли у него из головы. В конце концов на ум ему пришла, как тогда казалось, гениальная идея; и он позвонил дальнему родственнику, кузену первого мужа своей матери – Императорскому Советнику по Играм. И вот теперь, сидя в императорской ложе, он внезапно понял, что зря, наверное, ухватился за толику славы, которой его вечно обделяли. Сказать что-то не то, засмеяться в неподходящий момент – и он просто не доживет до антракта.
– А теперь, граждане и олигархи, представляю вам первый акт нашего сегодняшнего веселья! – прокричал комментатор. Губернатор собственноручно написал для него эти слова. Изрыгая про себя проклятия, он украдкой поглядывал на Императора в попытке уловить хоть малейший признак заинтересованности на его лице. – Захватывающая и познавательная интерлюдия, во время которой мы сможем понаблюдать за гастрономическими привычками одного из самых устрашающих хищников нашей планеты!
Внизу, на арене, хивер с черным панцирем подпрыгнул от страха.