Планета матери моей. Трилогия
Шрифт:
Упрек матери показался мне резонным. Несколько дней спустя я побывал на опытной биологической станции. Прошелся по делянкам с новыми сортами овощей.
Билал показал в своей лаборатории диаграммы и экспонаты. Первые опыты дали прекрасный результат, урожайность повысилась почти вдвое. Следующий год, как и ожидалось, был годом относительного спада урожайности. Закрепление признаков нового сорта должно было произойти на третий год. Созревание клубней с повышенным количеством крахмала ожидали здесь с нетерпением.
— Количество научных знаний каждое двадцатилетие
— Предоставь это своему будущему малышу, — пошутил я. — Ребенок — надежный мостик не только между мужем и женой, но и между прошлым и будущим…
Билал погрустнел.
— Халима нервничает, — признался он. — Видит страшные сны, каких-то двухголовых уродцев. Жалуется: «Хоть бы одним личиком был похож на меня!» Не знаю, как ее успокоить. Иногда плачет, говорит, что лучше скинуть до срока…
— Чертовщина какая-то! Пустые страхи.
— Не знаю, пустые ли? Я ведь все-таки имею дело с радиацией…
— Разве ты так неосторожен?
— Не всегда убережешься. Последствия облучения сказываются иногда через много лет, так что и не вспомнишь причину.
— Ей вредно домоседничать. Почему ты не хочешь, чтобы она работала? Сны, предчувствия — вся эта женская мнительность происходит от безделья!
— Пойми меня правильно, Замин. Я забочусь только о ней. Халима — существо взбалмошное, но и мало защищенное. Ее больно ранят чужие пересуды. Здесь мы живем уединенно, вдали от всех…
— Именно поэтому я и хочу, чтобы она окунулась в гущу жизни! Отрешилась от копания в самой себе. Этак дело до гаданья дойдет!
— Уже дошло, — усмехнулся Билал. — Цыганка предсказала Халиме, что ее муж, то есть я, увлечется другой женщиной и лишь затем возвратится к ней. Она стала подозрительной. Часто плачет.
Билал по старой привычке потянулся было к темени — взъерошить копну волос, но коснулся лишь оголенного черепа. Смущенно отдернул руку, погладил усы.
— Ах, Билал, — тепло проговорил я, — в тебе самом еще много детского. Вы оба словно играете друг с другом в куклы. Ведь ваши разногласия сущие пустяки! Хочешь, пришлю к Халиме еще одну цыганку, которая работает у нас в райисполкоме? Она нагадает, что муж будет верен ей до гробовой доски, что она для него — единственная женщина на свете. Да так оно и есть!
— Все считают меня счастливым, — уклончиво отозвался он.
— А ты и есть счастливчик! Скоро станешь отцом, все войдет в свою колею…
Мы медленно двигались между рядами контрольных посадок. Никто нас не слышал, разговор шел доверительный. Билал незаметно перевел его на Мензер. Он глубоко уважал ее, она вызывала в нем чувство искреннего восхищения. Должно быть, ему хотелось спросить о наших отношениях.
Пришла моя очередь уклониться от прямого ответа.
— Если б ты знал, Билал, какая махина дел наваливается на меня ежедневно!.. — произнес я. — Мы смолоду воспитаны так, что общественное для нас выше личного. К тому же с годами становишься взыскательным. Уже мало просто верной подруги, хорошей хозяйки в доме… В жене ищешь единомышленника, помощницу во всем. Любовь не умирает, но принимает иную, осмысленную форму.
Незаметно я перевел разговор на свою последнюю заботу: стычку с рыночными торговцами и неожиданными последствиями нажима на них.
— Вся надежда на тебя, на вашу станцию, — признался я. — В будущем район должен в достатке обеспечивать себя ранним картофелем и другими овощами. Поэтому и приехал.
Через минуту мы оба уже забыли о прежнем предмете разговора. Билал повел меня к грядам бахчевых. С увлечением рассказывал о каждом сорте. Арбуз «полосатый» отличается повышенной сахаристостью, достигает веса восьми — десяти килограммов. «Черная трещина» — местный вид. При хорошем поливе тоже дает прекрасные результаты.
— Прошлым летом в одном арбузе мы обнаружили странные семена, черно-красные. Гибрид получился диковинный, но маломощный. Участки разных сортов расположены слишком близко, часто происходит случайное опыление. Нам нужна более обширная территория для опытов. И не только это. Новые сорта пора внедрять в хозяйства. Проверять не на делянках, а на настоящих полях.
— В этом поможем. Что еще? Мне кажется, если увеличить штат, сама станция превратится в мощное овощеводческое хозяйство с теплицами и орошением.
Мы возвратились с полей, но в дом я не вошел. Только поздоровался с принаряженной Халимой, которая поджидала меня на ступеньках. Она потянула за руку, но я мягко освободился.
— Спешу, прости. А ты выглядишь молодцом!
— В этом-то старом платье?.. — кокетливо протянула она.
— В любом. Будущее материнство всегда красит!
Халима вздохнула.
— Бедный мой малыш, — проронила с неожиданной нежностью.
«Прекрасно, — подумал я. — Она его уже любит. Правильно говорят, что привязанность к детям возникает до их рождения».
За закрытыми дверями настырно тявкал Пик. Вырвавшись наконец на волю, он с радостным повизгиванием устремился к Халиме. Но дворовый пес решительно преградил ему путь, с угрозой зарычал. Халима лишь рассеянно взглянула на щенка и не сделала ни шага, чтобы его выручить.
— Помнишь алычовую ветку, которую тебе дала Мензер? — шепнул я на ухо Халиме. — Не обмани наших ожиданий. Пусть твой первенец удастся лицом в мать, а ум унаследует от Билала.
— А если он унаследует отцовские выпавшие волосы? — жалобно проронила она.
— Волосы будут пышными, как трава в той долине! Вот увидишь.
— Ах, — страстно прошептала она, — хочу, чтобы мой ребенок походил на тебя!
— И такое случается: девочка похожа на тетку, а мальчик — на дядю.
Халима зябко повела плечами.
— Куда запропастился Билал?
И, едва муж подошел, просунула руку под его локоть, словно ожидая пристанища и ласки.
— Передай привет своей нене. Я полюбила ее. И непременно привези нам в следующий раз Мензер. Она удивительный человек! Слышишь? Не приезжай больше один.