Планета матери моей
Шрифт:
— Тогда придется по возвращении отнять у вас еще какое-то время, чтобы обсудить увиденное. Лучше отправимся вместе, навестим две-три школы, по дороге все обговорим.
Мензер и инспектор появились в селе Караахмедлы с опозданием. Мы с Сейрановым дожидались их на школьном дворе. Шли занятия, никто к нам не вышел. Возможно, учителя даже не догадывались о внезапном приезде начальства. Школа эта слыла местной достопримечательностью: она была открыта почти сто лет назад! Мензер много хлопотала, чтобы положить начало школьному музею: записала воспоминания бывших учеников, разыскала и привезла редкие фотографии из тбилисского архива…
Наконец, запыленный газик притормозил. На заднем сиденье я увидел разрумянившуюся Мензер. Что-то молодое, милое сердцу воскресло в смущенном выражении ее лица. Однако шаг ее был тверд. Она первая протянула мне руку.
— Мы не могли угнаться за вами, — сказала она с легкой укоризной. — Вы напрасно свернули в селение. Ребята сейчас на виноградных плантациях, в степных местах. Там временно идут и занятия, школа как бы переехала следом за учениками. — Обернувшись к Мирзе-муэллиму, она пояснила скороговоркой: — Мы с товарищем секретарем друзья детства, вместе росли. Может быть, вспомните, как я приходила к вам советоваться? Была мысль устроить его в институт физической культуры, но вы возразили: сельские парнишки и так с утра до вечера занимаются трудом на свежем воздухе, мужчине нужна серьезная профессия.
— Думаю, совет был правильным. Хотя наверняка огорчил вас обоих по молодости лет.
— Выходит, я могла навредить товарищу секретарю, если бы настаивала на этом пути?
— А ты уверена, что не навредила в другом? — шутливо ввернул я.
— Мне частенько приходится говорить людям горькие слова вместо успокоительных, — Мирза-муэллим словно не заметил нашей короткой перепалки. — Тут уж не приходится разбираться, кто перед тобою: простой школьник или секретарь райкома? Собственные убеждения дороже всего.
— У вас истинно учительская осмотрительность, уважаемый Мирза, — охотно подхватила Мензер. — Знаешь, Замин, — она назвала меня по имени, — если в разгар знойного лета сказать, что завтра ожидается солнечная погода, Мирза-муэллим обязательно добавит: это мы еще проверим. В любых достоинствах он отыщет хоть маленькое, но несовершенство.
— Надо мною висит груз лет, молодые люди. Жизнь учит осторожности.
— Вы учительствуете ведь уже почти полвека?
— Намекаете, что пора на пенсию?
— Что вы! Совсем нет…
Мы все-таки решили зайти в школьное здание, где шли занятия младших классов. Навстречу нам со школьного крыльца неверной походкой двигался молодой человек.
— Ну вот, так и знал, что наткнемся на этого красавца, — проворчал Мирза. — Давно пора его приструнить. Эй, Фазиль, куда направляешься?
— Рад видеть, почтеннейший Мирза… Не узнал сразу. Опять проверочка. Мензер-муэллиме, простите великодушно, не узнал вас. Какие посетители, однако!
— Фазиль-муэллим, познакомьтесь с новым секретарем райкома товарищем Вагабзаде. Он выкроил время, чтобы навестить школу.
Тот инстинктивно вскинул руку к горлу, чтобы поправить несуществующий галстук, и смущенно потеребил ворот неряшливо распахнутой сорочки.
— Душевно рад. Будьте моими гостями… Соорудим закусочку?
— Нет уж, голубчик, — в сердцах отрезал Мирза, — иди, куда шел. Если собирался везти на базар виноград, не стесняйся. Возвратишься при деньгах, с бутылками во всех карманах. Будет с кого брать пример твоим школярам! — И, обернувшись к Мензер, сурово добавил: — Пьяный учитель — это тоже, по-вашему, пережиток прошлого, уважаемая?
— Зачем мне себя обманывать, Мирза-муэллим? В гимназиях такое было бы невозможно. Нельзя черное называть белым. Разболтанность в нашей среде недавняя болезнь.
— Слишком много вы чикаетесь с подобными типами. Скажете, язык у старого Мирзы хуже, чем у змеи? Но как назвать того чинушу, который направил пьянчугу в школу? Разве можно доверить падшему человеку детей? Да что там… Сами все увидите, товарищ секретарь. Если хоть одна паршивая овца попадает в коллектив педагогов, подростки обезьянничают именно с нее!
Благодаря неприятной встрече хмурость, будто весенняя туча, больше не покидала Мензер.
— Помнишь наш класс? — шепнул я ей. — Чтобы одному подойти к доске, четверо вставали с места — такая была теснота!
Мензер потупилась, ничего не ответив. Моя попытка отвлечь ее не удалась.
Мы присутствовали на уроках, потом говорили с учителями.
— Не рискую давать педагогические советы, — сказал я, — вы в этом более компетентны, но на одном буду настаивать: на необходимости связать школьное дело с общепартийным. Сегодняшнее воспитание скажется на двух-трех поколениях вперед. В демографических показателях наша республика занимает по рождаемости одно из первых мест в Союзе. Это, конечно, прекрасно. Чем нас больше, тем мы сильнее, жизнеспособнее. Но представьте, что из школьных стен выйдут недоучки с сомнительным грузом знаний, зато с преувеличенными претензиями к жизни. Распространяясь на следующее поколение, этот наш брак удвоится и утроится! Разве можно такое допускать? Особое внимание следует уделять приобщению школьников к труду. Давно ли вы отправили старшеклассников на виноградники? Какие отведены сроки в учебной программе для помощи колхозам?
Мензер досадливо сказала:
— Каждый год руководители хозяйств клянутся, что разработают четкую систему. Но они не умеют организовать правильный цикл работ, поэтому школьниками просто затыкают дыры. А иногда ребята болтаются в колхозе без дела.
Заведующий учебной частью подхватил с горечью:
— Доходит до того, что сельхозработы превращаются в пугало. Родители, сами колхозники, грозят детям: будешь плохо учиться, останешься в колхозе. Бытует представление, будто настоящая жизнь начинается только за порогом родного дома. Должно быть, и мы, учителя, виноваты в этом. Мой сын, прошу простить за этот пример, с большой охотой ездит со студенческим отрядом в дальние края, работал в Казахстане. Одевается полностью на собственные деньги да еще привозит матери подарки. Он не лежебока, не лентяй. Но захочет ли он вернуться после института в родное селение? Сомневаюсь.
Разговор становится все жарче. Один из классных руководителей пожаловался на недостатки школьной программы:
— Нынешние дети усваивают все очень быстро. Надо использовать эту особенность, смелее вводить сложные предметы с первых классов. Пусть не отстают от своего века!
Другой сетовал на чрезмерную тягу ребят к пассивным развлечениям: увлекаются кинофильмами, но не хотят участвовать в самодеятельных драмкружках. Слушают зарубежную музыку и редко поют хором.
Мензер подвела итог: