Планета отложенной смерти (сборник)
Шрифт:
«Одно из двух, — подумал Аугусто. — Или он играет со мной в какую-то игру, скорей всего придуманную Федером, или у того не нашлось приличного интеллектора, кроме этого чертова зануды. Еще неизвестно, что хуже!»
Все знают, что интеллектор врожденного характера не имеет. Особенность эту сторонники абсолютного человеческого превосходства ставят ему в минус — нет характера, нет и души. Характер ему, как правило, формирует хозяин, хотя в принципе, и так довольно часто случается, сам интеллектор себе характер тоже может задать. Поскольку интеллекторы как разумное сообщество получили полное признание лет за сто до описываемых событий и пока еще очень нервно относились к покушениям на ту долю независимости, которую им гарантировала небезызвестная хартия «Ик»; поэтому все в их характере, что не заложено хозяином, они считали своей собственностью и меняли как хотели — например, смешливость, мнительность или сентиментальность. В последнее время среди интеллекторов вошла в моду механическая занудность. Некоторые доходили до того, что начинали говорить монотонным металлическим голосом, разделяя слова полуторасекундными паузами. Конечно, это были низы интеллекторного сообщества, своего рода панки, шпана, да и хозяева их были, как правило, им под стать. Но даже и в самых высших интеллекторных кругах стремление к занудному углублению в малоинтересные темы тогда имело большое распространение. До того доходило, что даже люди, эти высшие существа, начали подражать в занудстве своим интеллекторам.
— Все это велел передать мне Федер? — наконец не выдержал Аугусто.
— Нет, конечно, — немедленно отозвался голос, — это я просто так провожу время, поскольку его у нас с тобой несколько больше, чем у несчастных твоих подчиненных. Федер мне велел передать совсем другое, намного более простое. Я даже не знаю, стоит ли передавать, все так очевидно…
И страшным, загробным, почти совсем не федеровым голосом интеллектор пророкотал:
— Месть моя будет страшна!
Аугусто поморщился, внутренне съежившись от ужаса.
— Как это мелко! — сказал он.
Некоторое время молчали.
— Вижу, — наконец подал голос интеллектор, — что ты ждешь от меня продолжения. Изволь. Ну что ж… Я не зря, как ты сам понимаешь, завел разговор про нестрогие определения. Это, так сказать, присказка. Итак, к вопросу о мести. Такое же, в определенном смысле, малопонятное слово, как и душа. Я сильно подозреваю, что хозяин мой, Федер, не очень понимая значение этого термина, не очень и склонен мстить, что называется, по велению души. Он весьма рационален, командир Федер, он на самом деле не любит нестрогих определений. Именно поэтому — я так подозреваю, потому что, знаешь ли, как-то не пришлось нам с ним на эти темы задушевно беседовать, — он и нагородил все, что здесь нагорожено.
— А ты…
— А я приставлен, дорогой Аугусто, как ты сам, надеюсь, догадываешься, для того, чтобы ты перед своей, пардон, кончиной всю сладость его мести как следует на себе прочувствовал. Чтобы я, значит, сопровождал тебя по всем кругам ямайского ада и говорил, в чем ты согрешил.
— Помолчи! — страдальчески поморщившись, выкрикнул Аугусто.
— Вот это уж извините — не помолчу! Мне ведено тебя везде незримо сопровождать, — наставительно ответил ему голос, хотя тем не менее замолчал.
С той поры началась недолгая, но чрезвычайно мучительная полоса жизни Аугусто Благородного. Обследовав на всякий случай весь гексхузе и окончательно убедившись в том, что интеллектор спрятан где-то снаружи, он быстрыми шагами вышел оттуда. В мозгу его один за другим прокручивались варианты спасения. Собственно, они прокручивались раз уже, наверное, по тысяче и были, как всегда, совершенно безвыигрышными. Появление интеллекторного двойника Федера ничего в этом смысле не изменило. Хотя, может быть, подумал Аугусто, надо еще раз уединиться, сосредоточиться, и что-нибудь в голову взбредет.
— Куда теперь? — заинтересованно спросил интеллектор.
— Подальше отсюда.
Аугусто вдруг показалось, что именно в этой странной, красной, незапланированной траве, которая буйно разрослась вокруг куаферского жилища, и таится главная для него опасность.
— Это еще почему?!
— Что? — тут же наипредупредительнейшим тоном спросил интеллектор. — Что-нибудь не так?
Не отвечая, Аугусто отошел подальше и ненавидяще уставился на эту траву. Затем перевел взор на покинутое жилище. Повинуясь импульсу, он выхватил из-за пояса скваркохиггс и стал все это расстреливать.
Загорелась трава, но дом почему-то не вспыхнул, а стал стремительно разрушаться, поднимая облака пыли, будто был сделан из допотопного бетона. Причем разрушался не с грохотом, какого следовало бы ожидать, а с шорохом — почти неслышно. Все на этой планете было не так, даже законы физики, похоже, имели склонность самым гнусным образом нарушаться.
Наконец, секунд через десять после начала расстрела, гексхузе вспыхнул, и вспышка эта была адекватна потраченной на расстрел энергии. Волна раскаленного воздуха опалила Аугусто и отбросила его в кусты. На мгновение он потерял сознание, а когда пришел в себя, яркий шар, возникший на месте гексхузе, уже потух, облако черно-зеленой сажи медленно опускалось на землю.
— Зачем же ты так, дорогой Аугусто? — с искренней озабоченностью сказал интеллектор. — Я бы еще понял, если бы ты решил покончить с собой, пытаясь таким образом избежать мести Федера, но ты же не из того теста, чтобы сдаваться?
Аугусто лежал, всей кожей ощущая жар, но догадываясь, что скафандр спас его от малейших ожогов. Еще его мучила досада, что проклятый интеллектор остался цел и невредим, так же как и он сам.
— Это вам повезло, дорогой Аугусто, — продолжил свое занудное издевательство интеллектор. — Такие эксперименты очень опасны. Федер сильно бы огорчился, если бы вас сейчас не стало, если бы его акция оборвалась из-за этого глупого инцидента.
— Покажись! — заорал Аугусто и вскочил на ноги. — Покажись, ссссволочь! Я в глаза твои сволочные поглядеть хочу!
— Да я бы с удовольствием, — ответил голос, — но у меня нет глаз в человеческом понимании. Ну не сердитесь, пойдемте. Если я вам так быстро уже надоел, я некоторое время помолчу.
«Стрекозы»! — с ненавистью подумал Аугусто. Эти гадкие «стрекозы», чисто куаферский почерк! Федер наверняка понасажал всюду своих «стрекоз», и теперь через них интеллектор все отслеживает. Единственное утешение — самому Федеру нашими страданиями уже наслаждаться не придется, ошибочку он допустил. Осталось только найти другую его ошибку.
Шатаясь, он пошел прочь от пожарища. Теперь, впервые за все время ужаса «Холокаста», ему стало еще страшнее. Он и прежде испытывал это чувство, но то был привычный страх, воспринимаемый как норма, служащий предупреждением об опасности, но никак не предсказанием скорой смерти. Уж с тем-то страхом Аугусто научился справляться еще в юном возрасте. Может быть, благодаря ему он все время был начеку и стал тем, кем стал. Всемогущим и, как казалось до недавнего времени, неуязвимым. А теперь выяснилось, что существует и самая высокая стадия страха — парализующая.