Планетолетчик
Шрифт:
И когда она это говорила, то смотрела нам прямо в глаза и не краснела.
Мы надолго замолчали, и я живо представил себе подобную ситуацию в древности. Невозможно! – заявили бы вы, живя четыреста лет назад; невозможно, чтобы девушка с чистой совестью любила не одного мужчину. Вы бы говорили о "великой страсти" и объявили бы Рей безнравственной. Но сегодня мы знаем, что страсть – это в значительной степени вопрос целесообразности. Разум доминирует.
Я сказал:
– Джон Бэбкок, отныне мы – злейшие, лютые соперники.
Я мрачно посмотрел на него; он свирепо
– Рэй выйдет замуж за того из нас, кто приложит больше усилий в течение ближайших двух-трех лет, согласен?
Она вопросительно посмотрела на Джона, и он энергично кивнул.
– Тогда пришло время рассказать тебе кое-что новое. У меня тоже скоро будет интересный сюрприз.
И они посмотрели на меня с живым интересом.
– Не будем просить Джонни раскрыть свое изобретение, пока он сам не соберется с мыслями; хотя едва ли возможно, что у кого-то из нас есть такая же задумка. Вы предлагаете решить проблему нехватки продовольствия? Я тоже.
Рэй подскочила от восторга.
– Что ж, теперь у нас есть "рабочая основа". Я выйду замуж за того, кто сделает больше всего для предотвращения голода, согласны?
Она в восторге рассмеялась.
– Это справедливо. Но я буду очень гордой женой!
А потом добавила:
– А в данный момент – самодовольным сопрано.
Первые хлопья снега резко прервали дальнейший разговор. Мы поспешили в дом и там спокойно провели вечер, пока за окном бушевала буря; затем поспали несколько часов и поднялись перед рассветом. Мы позавтракали и к тому времени, когда стало достаточно светло, чтобы лететь сквозь снег, были готовы к старту.
Рэй не стала упоминать о наших разногласиях, а молча смотрела, как мы облачаемся в куртки. Затем она подошла к двери, очень скромно поцеловала нас, сначала Джона, потом меня, и, не сказав ничего, кроме своего причудливого калифорнийского "Адиос, сеньоры", доверчиво улыбнулась нам и тихо закрыла за нами дверь.
Мы пошли к своим машинам. Мне было очень жаль уходить, и я посмотрел на Джонни. Его лицо было совершенно загадочным. Вдруг он поднял голову и протянул руку.
– Удачи, Боб, – пробормотал он, и я крепко сжал его руку, желая ему того же. Никогда еще соперники не были так дружелюбны.
Мы отлично стартовали, и сначала, как и планировалось, перемахнули через водопад и спустились вниз, пока не оказались перед водой. Там мы удерживали машины в неподвижном состоянии с помощью горизонтальных пропеллеров, наблюдая за удивительной силой восходящего ветра, который сносил могучий водопад сначала в одну, затем в другую сторону. Затем ураган разделил водопад пополам, а один раз, благодаря своей силе, на несколько секунд задержал весь поток, образовав плотину, похожую на насыпь. Наблюдать за этим в воздухе с расстояния в несколько метров было очень интересно, учитывая опасность быть снесенным в водопад.
Но мы благополучно спланировали вниз на восток до нового курса и вскоре пересекли гребень великих гор. Здесь Джон повернул на юг, а я продолжил путь на восток, и последнее, что я видел, – это развевающийся в окне носовой платок.
Я добрался до своей стороны континента за десять часов.
Глава V. Выход за пределы Земли
Благодаря этому новому ощущению у меня появилась решимость не только добиться успеха, но и сделать это в ближайшее время. На работе я проводил от четырнадцати до шестнадцати часов. Большую часть рутинных дел выполняли помощники, а меня занимал великий замысел. Он прошел стадию эксперимента, и теперь я работал над составлением расчета его огромной стоимости. Это была грандиозная задача.
Джон, видимо, тоже был вдохновлен, так как примерно через месяц было объявлено, что он сделает предварительный доклад. Легко понять, как при наличии стольких друзей, готовых предоставить в его распоряжение свои средства, он смог ускорить реализацию своих планов. На самом деле, его оперативность меня расстроила. Как он мог осуществить столь великое дело за столь короткий срок?
В назначенный час я, как и большинство публики, находился в своей кабинке. Связь была установлена точно по расписанию, и Бэбкок предстал перед нами стоящим на пороге своей лаборатории. На нем был обычный авиационный костюм. На заднем плане стояли Гарри Мейпс и несколько ассистентов.
Джонни сразу перешел к делу.
– Сначала я разочарую вас, признавшись, что пока не готов изложить свою масштабную задумку. Но, возможно, вас заинтересует такой факт – через десять минут мы отправляемся на Марс, чтобы посмотреть, как все устроено там.
Он сделал паузу, прекрасно понимая, что при этом удивительном заявлении по всему миру пробежала волна изумления. Затем он продолжил, заметно сдерживая свое волнение:
– Это сравнительно простое дело. Вы помните эксперименты Таубера с центробежной силой в 255 году? Если вы забыли, то я кратко поясню.
– Центробежная сила пропорциональна квадрату скорости. Например, если бы Земля вращалась не один, а девятнадцать раз в сутки, то предмет, находящийся на экваторе, не имел бы веса. Его центробежная сила уравновешивала бы силу тяготения. При обычных скоростях эта сила действует только в пределах движущегося объекта, но Таубер доказал, что при вращении колеса достаточной прочности с очень большой скоростью центробежная сила выходит за пределы обода колеса и фактически отталкивает маленькие частицы, падающие на колесо, за несколько дюймов до того, как они достигнут обода.
– Я просто адаптировал этот принцип в больших масштабах. Все, что требовалось, – это сталь, достаточно прочная, чтобы выдержать нагрузку. Теперь давайте взглянем на аппарат.
По этому сигналу ассистенты открыли дверь, и мир впервые увидел "Конус".
Представьте себе сверкающее металлическое сооружение диаметром почти пятьдесят ярдов, причем каждая сторона – одинаковая. Тогда, стоя на своем основании, оно образовывало идеальный равносторонний конус. Вдоль его видимой поверхности располагались несколько окон, а примерно в трех футах от земли, прямо напротив, – широкая дверь. Джон на минуту замолчал, пока мы рассматривали все это, затем подошел к зеркалу и сказал: