Планеты
Шрифт:
– Вы сказали, что я достоин трибунала и изгнания, – негромко произнес тот. – Может и так, но на месте Императора я бы не давал вам столько свободы, а задал бы вам хорошую взбучку для науки.
И тут девушка, в порыве неудержимой ярости, со всей силы толкнула офицера, и Марион, не ожидавший ничего подобного, с размаха плюхнулся в бассейн. Дели, не взглянув на него, сейчас же удалилась.
– Вы в порядке, трайд? – спросил подплывший Тасури, находясь в немалом изумлении.
– Нет! – заорал трайд, отфыркиваясь. – Я далеко не в порядке!
–
Дели, Юл-Кан, Джанулория и Арбель сидели
Девушка же большей частью молчала, что было на нее не похоже, рассеянно перебирая глазами лица прохожих, скользя по аллеям ночного Сада, и без перерыва пила олию.
– Империта, с вами все в порядке? – немного обеспокоенно спросил Джанулория, давно заметив угнетенное настроение девушки, так не вязавшееся с всеобщей радостью.
– Да, все просто отлично, энод-арон! – нарочито беспечно воскликнула та, наливая себе очередную порцию вина. – Ночь прекрасна, как никогда, гости веселы и довольны, столы полны, и цветы ароматны! Праздник продолжается!
Т, ахьянец недоверчиво взглянул на нее, но не стал более ничего спрашивать.
А в это время начался фейерверк. Ночное темное небо озарили множество разноцветных огней – желтых, красных, голубых, белых, зеленых… Они взрывались пышными гроздьями, принимая причудливые грандиозные формы, и осыпались сияющим дождем, а им на смену уже взмывали ввысь новые каскады огня. Казалось, что это полыхало само небо, искрилось, переливалось, озаряя землю ярким светом. Воздух зазвенел от восторженных криков, свиста, и зачарованные глаза устремились в вышину.
Собеседники Дели соскочили с мест и теперь завороженно пялились вверх. Юл-Кан был сражен этим зрелищем наповал, и он яростно тер руками глаза не в силах поверить в то, что видит. Арбель что-то кричал Джанулории, размахивая руками, а тот лишь тряс гривой, не отрывая глаз от сумасшедших огней. Империта тоже было вскочила, но тут почувствовала, что еле стоит на ногах. Это ее очень обеспокоило, и она снова упала на стул, бормоча ругательства и запивая их вином.
– Империта, мне кажется, вам не следует больше пить, – Джанулория мягко забрал у нее бокал.
Глаза девушки угрожающе вспыхнули.
– Вы, офицеры, очень любите поучать других! – она выхватила бокал из руки т, ахьянца. – Я буду пить столько, сколько сочту нужным!
– Как вам угодно, империта, – не стал пререкаться тот.
Потом Дели захотелось немного прогуляться и, подхватив за руку ихлака, она потащила его куда-то по аллеям. Голова очень странно кружилась, ноги почему-то отказывались идти прямо, и все время норовили увести ее куда-то в сторону, став совершенно чужими и ватными, а тело, наоборот, приобрело подозрительную легкость и разболтанность. Такое необычное состояние полуреальности было незнакомо империте, и теперь она шла, шатаясь, хоть ее и поддерживал Юл-Кан, ощущая себя свободной и очень веселой.
– Послушай, Юл-Кан, – говорила Дели непослушным языком. – Ты – ихлак, я – деллафийка, вот вроде бы между нами нет ничего общего, а мы идем вместе, разговариваем. Так может быть? Но это так. Значит, может… Смотри, сколько звезд на небе! Раньше я думала, что
Вдруг она услышала звучный голос Императора, раздававшийся совсем рядом, а вскоре и он сам шел им навстречу.
– Я всюду ищу тебя, Филадельфия! – заявил Фидель. – Твоя коронация будет завтра утром в Тронном Зале. И не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость или опоздать!
– Разве сегодня я выкинула какую-либо глупость или разочаровала гостей, Император? – с вызовом спросила та, стараясь говорить четко и ясно, но ничего не вышло.
Император подозрительно окинул ее суровым взглядом, громыхнул:
– Что это значит, Филадельфия! Ты пьяна?
– С чего вы взяли, Император? Я лишь пригубила олию в честь праздника.
– Не лги мне! – взбесился тот. – Ты едва стоишь на ногах, твой язык заплетается – это ты называешь пригубить?
– Все веселятся, я тоже имею право веселиться! – сейчас ее не страшил ни Император, ни его гневные слова, ни предстоящее наказание, наоборот, хотелось уколоть отца сильнее, чтобы он заревел, как водопад.
И он заревел.
– Завтра твоя коронация, а ты тут разгуливаешь, напившись вусмерть, в каком-то непристойном наряде, словно хандыбайка! Ты позоришь себя, меня, всех гостей и весь праздник своим поведением! Это просто неслыханно, – чтобы дочь Императора пила больше самого закоренелого пирата! Учти, эта выходка тебе надолго запомнится! Погоди, дай только празднику закончится, и ты у меня узнаешь, как своевольничать! Сейчас же иди во Дворец и не смей больше показываться в оккое! Клянусь, я оборву тебе уши, маленькая бесстыдница!
– Вы не имеете права лишать меня праздника, Император! – возмутилась та. – Не имеете!
– Я сказал, немедленно во Дворец! – Фидель был в ярости. – И, чтобы завтра я видел не эту безобразную пьяницу, а настоящую империту деллафийскую!
– Это будет завтра, Император, а сегодня я буду делать, что хочу! – отчаянно крикнула девушка и, схватив ихлака, побежала прочь.
Они долго кружили по Саду, Дели с горя выпила еще пару бокалов вина, назло всем, пока не столкнулись с Марионом, который мрачно сидел на скамейке вдали от шума и то и дело наполнял свой бокал из графина, вперив отсутствующий взгляд куда-то в заросли виала. Услышав их приближение издалека, повернул голову, вглядываясь.
– Империта? Юл-Кан? – удивленно поднялся он им навстречу. В отличие от Дели, вино не спешило туманить ему голову, и его глаза оставались, по-прежнему, ясными, а речь – твердой. – Что вы делаете в этом тихом уголке?
– Ха, кого я вижу! Трайд собственной персоной! – пошатываясь, воскликнула девушка. – Надеюсь, вы хорошо искупались?
– Что с ней? – спросил офицер у ихлака. – Она пьяна?
– Я думаю, это не ваше дело, трайд! Да, мы пили и пили много и весело. Что вы теперь сделаете? Давайте, покричите, как Император, прикажите мне прекратить безобразничать, назовите меня пьяницей и хандыбайкой или задайте мне взбучку для науки! Ну, что вы молчите, трайд?