Плащ и шпага
Шрифт:
— Значит, надо пережить один день, всего один?
— Да, но чтобы молния сразила дуб, достаточно одной секунды.
— На то Божья воля!
Цыганка молча смотрела на него.
Граф молча кивнул цыганке и тронул коня.
Подъезжая к Ошскому собору, он остановился и обратился к своим слугам:
— Что же, молодцы, скажите, очень дорожите жизнью?
Франц пожал плечами, потом произнес:
— В мои-то пятьдесят, что стукнули два с лишним года назад? Пять-шесть кружек, и я готов. Три цыпленка, и я отяжелел. Что за жизнь! Надоело!
— А ты, Джузеппе?
— Да так же, как и он, — ответил тот. — Вот перед ночлегом хорошенькая девочка наливала мне стакан. Улыбнулась. Зубки, как у котенка. А я… выпил и заснул, положив локти на стол… Совсем не стало во мне мужчины.
— Так, понятно. Значит согласны идти туда, откуда не возвращаются?
— Куда вы, туда и мы. Правда, Франц?
— Еще бы!
— Тогда оба готовьтесь ко всему. Если граф Монтестрюк указывает место, где умирают, он скачет туда впереди всех.
— И мы едем… — Джузеппе с серьезным видом взглянул на господина. — Схватить барона Саккаро. Он будет в трактире со своими бандитами.
— Их, кажется, двадцать? — спросил Франц.
— Ты боишься?
— Нет, но это знать надо.
— Конечно, либо мы его убьем, либо он нас спровадит на тот свет.
— Что я тебе говорил? — тихо произнес Джузеппе Францу.
Затем, обратясь к графу, и приняв беззаботный вид, он продолжил:
— Тот свет, говорите? Но там, как я слышал, лучше чем здесь. А тогда, может, я там и не усну при виде хорошенькой девушки, как в прошлый раз.
Граф улыбнулся.
— Говорят, что если чего страстно желать, то наверняка сбудется.
— Надеюсь, что там все так и будет. А здесь мне уже терять нечего. — И Джузеппе влез на коня, насвистывая веселую неаполитанскую песенку.
Все трое, по предложению графа, проверили оружие и пустились по дороге дальше. Приближаясь к деревне Сен-Жан-ле Контань, они услыхали шум. По полям с криком бежали дети и женщины, явно стараясь покинуть деревню.
— Значит, он ещё не убрался отсюда, — произнес граф.
Он остановил шедшую из деревни старуху и спросил, в чем дело.
— Сам дьявол напал на нас, — ответила та.
— То-есть, барон. Понятно. Что же он делает?
— Все, что нельзя делать добрый господин. Сначала они все пришли в трактир и завалились спать. Но когда встали, выпили по несколько бутылок и стали настоящими язычниками.
— Они, значит, опьянели?
— Полностью.
— Тем лучше.
— Да что вы это говорите? Ведь они же начали грабить деревню. Я еле унесла ноги. Вы только послушайте!
Из деревни послышались выстрелы. Перепуганный скот, мыча, разбегался по полям. Граф со слугами поехал к деревне.
Когда они подъехали к трактиру, они увидели в раскрытые ворота, что барон, сидя верхом на лошади, допивал целый жбан вина. Его подручные гонялись за гусями и утками, служанками, стреляли по бочкам, из которых ручьями лило вино, а кое-кто, припав к пол, пил вино прямо с него. Ломали мебель, швыряли в окна посуду, торопливо совали в мешки награбленные вещи.
Тут барон, отшвырнув жбан, приказал протрубить сбор. Бандиты шатаясь повскакивали на лошадей и стали, толкаясь, выстраиваться возле барона.
— Все на ногах и вооружены, — заметил Франц, — и их не двадцать, а все тридцать.
— Ну, чем больше танцующих, тем веселей, — произнес Джузеппе.
Построив своих, барон двинулся на выход. Тут во дворе появился граф впереди Франца и Джузеппе. Барон заметил его.
— А, граф де Монтестрюк! — вскричал он.
— Он самый.
— Какими судьбами?
— Ищу тебя.
— Я здесь, и что же?
— Приехал по твою душу.
Шпага блеснула в правой руке графа, левой же он выстрелил в ближайшего бандита. Тут же раздались ещё два выстрела, а затем следом ещё три. Каждый из троих использовал по два пистолета и шесть бандитов свалились на землю.
С криком «Коли! Руби! «граф Монтестрюк кинулся на барона. Франц и Джузеппе, выхватив шпаги, вступили в бой с бандитами.
Ошеломленные, те не сразу сообразили, в чем дело. Еще двое, пораженные шпагами, свалились на землю. Но, увидев, что нападавших всего трое, бандиты бросились на них. Началась свалка. Посыпался град ударов с обеих сторон, проклятия и вопли. Граф все же успел подскочить к барону. Тот был крепкий рубака, отлично владевший оружием, но вино сделало свое дело. Зато граф, готовый принять смерть немедленно был одержим, словно дьявол. Схватка была упорной. Наконец, барон обессилел окончательно. Он уже едва ворочал шпагой. Улучив момент и сразив одного из бандитов, поспешившего было на помощь барону, он нанес быстрый, как молния, удар. Барон повалился на лошадь. Граф успел нанести ему удар кинжалом в горло. Затем проколол врага ещё раз шпагой и швырнул тело на землю.
— Мертв! — воскликнул он.
Увидев смерть главаря, бандиты кинулись вон со двора, натыкаясь друг на друга.
Шатаясь от усталости, Франц и Джузеппе слезли с лошадей. Некоторые из ударов пьяных разбойников все же достигли цели. Но они все же смогли, не обращая внимания на свои раны поспешить на помощь своему господину. Ибо тот, убедившись, что Саккаро мертв, вдруг побледнел и закрыл глаза. Затем открыл их и произнес, делая усилия, чтобы не упасть:
— Похоже, я свел свои счеты.
Они сняли графа с лошади и положили на солому. Во двор вошли некоторые из оставшихся жителей. Один из них наклонился над графом.
— Я немного лекарь, — произнес он.
— Делай свое дело и побыстрей, — с трудом ответил граф.
4. Цена обещания
Маленький черный человечек опустился на колени, расстегнул одежду графа и осмотрел его раны.
— Прочие раны — пустяки, — сказал он, — но вот рана в боку между третьим и четвертым ребрами проходит сквозь благородные части тела.