Плащаница колдуна
Шрифт:
Бельмец нервно усмехнулся:
– Коли мертвецом стану, так и золото мне ни к чему.
Крысун охолодел лицом.
– А ты не блажи раньше времени, белоглазый! Темный ходок с тобой пойдет. Он о тебе и позаботится.
Бельмец снова взглянул на странного человека с замотанным лицом. Тот стоял возле стены молча, широко расставив ноги и сложив на груди руки. Стоял неподвижно, как будто был сделан из камня.
Бельмец шмыгнул носом.
– Нет, Карп, уволь. Не могу я туда идти. Вокруг много справных ходоков. Вот хоть братьев Барсуковых
Крысун сдвинул брови. Его длинный, тонкий нос слегка дернулся.
– Значит, не пойдешь?
– Не могу я туда пойти. Уволь.
Крысун перевел взгляд на Темного ходока и слегка качнул головой. В то же мгновение Темный ходок шагнул к Бельмецу, схватил его за плечо и резко прижал к себе.
– Пусти! – завопил Бельмец. – Пусти, гад!
Барышник отчаянно забился, пытаясь вырваться, но силы были слишком неравны. Темный ходок действовал быстро и спокойно. Одной рукой он сдавил Бельмеца, а пальцы другой запустил в его слепую глазницу. Вынул белый глаз и, продолжая держать барышника в своих железных объятьях, протянул глаз Крысуну.
Как только Крысун взял глаз, Темный ходок отшвырнул от себя Бельмеца. Отшвырнул вроде несильно, но пролетел Бельмец через всю комнату, пока не шваркнулся плечом о противоположную стену.
Отвалился от стены, шмыгнул носом и пробормотал, потирая ушибленное плечо:
– Пусть обрушится кара богов на твою голову, Темный ходок!
Крысун повертел круглый белый камушек в руке. Потом взглянул на Бельмеца и с усмешкой спросил:
– Нешто и впрямь видит?
Бельмец не ответил. Тогда Крысун положил камушек на ладонь и приказал:
– А ну, белый глаз, покажь, где тут чудные вещи!
Белый камушек завертелся на ладони Крысуна. Потом резко остановился и воззрился темным пятнышком на сундук, стоявший в углу горницы.
– Верно глаз показывает! – улыбнулся Крысун. Он перевел взгляд на хнычущего Бельмеца. – Так вот оно откуда, твое чутье на волшебные амулеты. Пока он в твоей башке, ты видишь, чем набиты карманы и сумки ходоков!
Бельмец всхлипнул:
– Отдай глаз… Я без него пропаду.
Крысун прищурился, несколько секунд что-то обдумывал, затем открыл ящик стола и швырнул туда белый камушек.
– Глаз тебе верну, – сухо сказал он. – Но только когда обратно воротишься и расскажешь, как золото делать. Не воротишься – станет глаз моим.
Бельмец потер плечо, болезненно скривился и сказал:
– Ладно, пойду. Хорошо бы амулетами разжиться, Карп.
– Нешто у тебя своих нет? В карманах-то поройся.
– У меня ежели и есть, то на продажу, – хмуро возразил Бельмец. – Ты человек торговый, должон понимать.
Крысун изогнул тонкие губы в усмешку.
– Что ж… Дам я тебе амулетов. На все случаи дам. Но коли утеряешь или испортишь – из своего кармана со мной расплатишься. А не расплатишься, так расплачешься. На том и порешим.
…На улице было по-осеннему мрачно. Небо затянули мороки. Ветер тянул холодком.
Почуяв приближение Темного ходока, лошади, впряженные в телегу, заволновались. Однако Темный ходок поднял руку, пробормотал что-то на непонятном языке, и лошади мгновенно успокоились.
Про себя Бельмец окрестил Темного ходока «Пугачом». Он и был пугачом, пугалом. Только не для птиц, а для людей.
«Чтоб тебя духи болотные в трясину утянули», – мысленно пожелал ему Бельмец.
Запах, исходивший от Темного ходока, бил Бельмецу в нос. Но, странное дело, чем больше Бельмец привыкал к этому запаху, тем приятней он ему становился. То ли запах менялся, то ли в носу у Бельмеца что-то менялось – непонятно.
Взяв в руки вожжи и тронув телегу с места, Бельмец поинтересовался:
– Слышь-ка. А правду говорят, что тебя даже темные твари боятся?
Темный ходок ничего не ответил. Он сидел прямо и глядел перед собой. Плохо, конечно, но по крайней мере ничего дурного он Бельмецу не делал, и барышник еще больше осмелел.
– Позволь спросить: откуда ты взялся, ходок? Ведь не было тебя раньше. Чтобы ходоком стать, нужно Гиблое место как свои пять пальцев знать. И даже это от беды не спасает. Откуда твои знания?
Пугач ничего не ответил. Бельмец подождал немного, вздохнул и сказал:
– Молчишь… Значит, беседа у нас с тобой не получится. Ладно. Одного не понимаю: как мы Глеба-Первохода найдем? Может, он уже в Гиблое место подался?
– Найдем, – проскрежетал вдруг Темный ходок своим страшным голосом. – Я его чую.
– Ну, коли так… – Бельмец повернулся к лошадям и хлестнул их вожжами по задкам. – А ну, шевели копытами, собачий ужин!
Глава третья
Прошка сидел у костра и, вытянув руки, грел над рыжими языками пламени озябшие ладони. Лицо его было покрыто багровыми рубцами и едва затянувшимися ссадинами. Коломец постарался. Гад. Был бы Прошка взрослым, убил бы гада на месте, а так – приходилось терпеть. Что мальчишка против взрослого мужика? Все одно что цыпленок.
Прошка хотел было по привычке задуматься о своей горькой судьбине, но тут из темноты его кто-то негромко окликнул:
– Эй, пострел!
Прошка повернулся и испуганно уставился в темноту.
– Кто это меня зовет? – спросил он.
– Это я, Коломец!
Мальчик вскочил на ноги и бросился бежать, но чернобородый разбойник перекрыл ему дорогу.
– Не боись, не обижу. – Разбойник усмехнулся. – Я тебе рожу не со зла попортил, а для дела.
Прошка продолжал пятиться, испуганно глядя на разбойника.
– Говорю тебе: для дела, – продолжил Коломец, медленно наступая. – Да ты не боись, царапины заживут. А что шрамы останутся, так тебе же лучше. Девки таких любят.
При упоминании о девках мальчишка остановился.