Плата за блаженство
Шрифт:
– Он ударил так сильно… я упала со стула на пол… – Она заставила себя посмотреть в глаза Алессандро. Его глаза клубились ненавистью. Он явно злился на Ника. – Назвал меня шлюхой. На самом деле он назвал меня «твоей шлюхой».
Не выдержав, Алессандро выругался, затем спросил:
– Когда это произошло?
– Несколькими днями позже, после бала. После…
– Да. – Он прочистил горло. – Дальше.
Она убрала упавшие на лицо волосы. Ее руки были ледяными.
– Ник сказал… он очень сожалел о том, что ему необходимо жениться на мне. Но надо было получить эти земли. Особенно он сожалел об этом, когда я, по его словам, связалась со злейшим врагом. – Теперь Элена не видела море перед собой. Перед ней маячило только лицо Ника, искаженное яростью… То, как он стоял над ней, такой жестокий и холодный… Она была так поражена, что не могла плакать. – И еще он сказал – в моих интересах держать рот на замке. И мне следует молча радоваться, раз земля ему так нужна. Затем он ушел, оставив меня на полу.
– Элена…
Но прежде она должна была закончить свой рассказ. Нужно было довести все до конца, сейчас и здесь. Иначе она никогда не сможет забыть этого. Она не хотела думать, почему Алессандро ее жизнь вдруг стала важна в таких деталях.
– Конечно же я оставила его в тот же день, – с трудом произнесла Элена, стараясь проглотить ком в горле. – Вероятно, между нами случилось какое-то недопонимание… Я не верила… Сознательно Ник никогда бы не смог сказать все, что сказал, и тем более не хотел ударить меня. Возможно, он был нетрезв. Я провела несколько часов с родителями. – Она вновь остановилась, чтобы перевести дыхание. – Они обнимали меня, говорили о том, как сильно любят. Сказали – это их вина, раз я выросла такой избалованной, тщеславной. Такой эгоистичной.
Алессандро хотел что-то сказать, но она остановила его взглядом:
– Они были добры. Объяснили: Никколо женится на мне, а брак – это прежде всего работа. Преданность другому человеку. Мне нужно было еще многому научиться и перестать оправдываться. – Она снова рассмеялась. – Они сказали: Николо – хороший человек, и я поверила. Я хотела верить в это. Было легче верить в то, что я придумала, во все то, что произошло той ночью…
Алессандро переставил кресло ближе к ней, обнял, прижал к себе. Прижал так крепко, словно хотел защитить от всех демонов, пытающихся ее поглотить.
Но было ли это правдой? И хотел ли он этого действительно?
– Когда я позвонила ему, он рассмеялся, – прошептала она. – Назвал меня глупой сучкой. Шлюхой. Сказал: у меня есть сутки, чтобы вернуться на виллу без последствий. А если не вернусь, то пожалею о своем решении. Ему было безразлично, он был готов жениться и на калеке.
Объятия Алессандро стали еще крепче, и Элена позволила себе расслабиться, раствориться в его силе, уверенности. И пусть это ненадолго… Алессандро не принадлежал ей, как бы ей ни хотелось обратного. Теперь она была даже в большей опасности, чем прежде, – после того как рассказала ему все. Теперь она могла лишь надеяться на его порядочность.
Они довольно долго молчали. Его рука гладила ее волосы, так нежно, словно Элена была для него чем-то ценным. А она принимала то, чего так долго хотела от него с самого начала.
– И тогда, – наконец сказала она, когда вновь смогла говорить, – я верила ему.
Алессандро стоял на балконе, прилегавшем к спальне, и смотрел в темноту. Было давно за полночь. Он не мог спать, да и рассуждать едва ли мог здраво.
– Почему ты не сказала мне раньше? – спросил он, когда небо на горизонте начало менять краски, а дождь усилился.
– Ты бы не поверил мне.
– Возможно, – уклончиво ответил он, и Элена улыбнулась. – Возможно, спустя некоторое время я бы и поверил.
Но она, безусловно, права – он бы решил, будто она затевает с ним очередную игру. Или еще хуже – просто посмеялся бы над ней, стал бы ненавидеть еще больше. А мог бы обращаться с ней так же, если не хуже.
Алессандро сжал руки на перилах в кулаки. Ему следовало знать об этом. Но он был так слеп, погрузившись в собственные душевные переживания, так занят убаюкиванием раненой гордости! Правда же всегда была у него перед глазами. В каждом прикосновении, в каждом поцелуе. В том, как безгранично она отдалась ему…
Элена была собой, настоящей, как в тот раз, когда он встретил ее в Риме…
Ему было необходимо достучаться до нее еще тогда! Вместо этого он воспользовался ею, танцевал, чтобы потом оставить одну в беде. Теперь он не мог обвинять в этом свою семью. Он заставил Элену пройти через всю эту любовь в одиночестве. Он один виновен в этом, так было с самого начала. Нет, он ничем не лучше других. Как он мог думать иначе?
Алессандро почувствовал ее присутствие еще до того, как она вышла на балкон, обнимая себя, чтобы не замерзнуть.
– Я не хотел тебя разбудить, – сказал он.
Она улыбнулась:
– Это не ты!
Он наблюдал за Эленой, подмечая в ней что-то новое. Что-то в том, как высоко она держала голову, как стояла, чуть изогнув бедро. Она была сильна, полна мужества. Он больше не знал, что делать с ней или с собой…
Не в силах сдержаться, Алессандро дотронулся до Элены, и вот его руки развернули ее к нему. Она была прекрасна в полутьме – так же, как и при свете дня. Ему хотелось защитить ее от Никколо и, если понадобится, от всего мира.
Даже от себя самого…
Он провел пальцами по ее лицу, почувствовал сладостную дрожь, услышал вздох. Подумал о том первом прикосновении… Это произошло так давно, но было так живо в памяти. Они словно созданы друг для друга. Это было правдой – все, что он чувствовал и представлял себе, чего хотел потом и считал невозможным, все это ему дала Элена.
Она разглядывала его лицо.
– Что будет теперь?
– Теперь? – Его голос почти дрожал. – Я приношу свои извинения.
И он нежно поцеловал Элену, и она растаяла, как в первый раз. Снова. Лучше. Теперь между ними все было по-настоящему.
Элена проснулась в его постели, ей было тепло и уютно. И она чувствовала себя в безопасности. Она лежала на своей стороне кровати и глядела в ясное летнее небо. События вчерашнего дня неспешно возвращались к ней. Капля по капле. Затем пришло время ночи… То, как Алессандро бережно поднял ее и опустил на постель. Как двигался вокруг нее, боготворя каждую ее частичку. Не торопясь, погружался вместе с ней в сладостное забвение, после чего лег рядом, и они заснули вместе.