Плата за молчание
Шрифт:
На этот раз Чесмэн вышел на свободу уже вполне подготовленным, отчаянным, на все способным профессиональным преступником. Он и не пытался начать честную жизнь. Еще в каторжной тюрьме он завязал связи с гангстерской бандой, занимавшейся ограблениями и шантажом нелегальных букмекеров и держателей тайных тотализаторов. С первого же дня после своего освобождения Чесмэн начал «работать» вместе с этими преступниками.
В то самое время, когда Чесмэн в Лос-Анджелесе и поблизости от него очищал карманы нелегальных букмекеров и между делом взламывал ювелирные лавки и магазины готового платья, в окрестностях Голливуда была совершена серия преступлений, необычных даже для бурной, изобилующей всякого рода правонарушениями истории Америки. Влюбленные парочки, находившие на холмах вокруг Голливуда укромные местечки для свиданий, подвергались нападениям бандита, появлявшегося в сером закрытом «форде» с красным прожектором - таким, как на полицейских патрульных автомобилях. Под угрозой пистолета 45-го калибра он сначала отбирал у мужчин деньги, а затем загонял в свою машину женщин, с которыми обходился гнуснейшим образом.
Оставшиеся в течение нескольких месяцев тщетными розыски преступника, быстро окрещенного прессой «бандитом с красным фонарем», вызвали единодушное возмущение по всей Калифорнии, и ожесточенные упреки по адресу полиции имели далеко идущие политические последствия. Ожидались выборы губернатора штата, а все важнейшие посты в Калифорнии занимали члены республиканской партии, и начальник полиции штата тоже был республиканцем. Поэтому возмущение явной несостоятельностью полиции перешло в критику деятельности всей правящей партии. Находившиеся в оппозиции демократы немедленно использовали это обстоятельство в предвыборной борьбе, и раскрытие преступлений «бандита с красным фонарем» стало для республиканцев вопросом существования. Только успешное окончание этого дела дало бы им надежду одержать победу на выборах.
Нетрудно, таким образом, понять, что партийная верхушка наседала на начальника полиции, а тот, в свою очередь, наседал на полицейских. С делом необходимо было покончить. Как, каким путем - неважно. Были щедро обещаны поощрения: повышения по службе, денежные награды. И неудивительно, что все полицейские Лос-Анджелеса и Голливуда ринулись в погоню за преступником, особой приметой которого являлся укрепленный на сером «форде» красный фонарь.
Чесмэн попал в поле зрения полиции в пятницу 23 января 1948 года. Патрульный автомобиль с двумя молодыми полицейскими Рирдоном и Мэем спокойно катил по голливудской Вермонт-авеню в направлении Лос-Анджелеса. Стрелки светящихся часов на приборной доске показывали 19.40, когда сидевший за рулем Рирдон заметил на другой стороне «форд», похожий по описанию на тот, о котором днем и ночью напоминало полицейское радио.
Рирдон тут же повернул и пустился вдогонку. Уже на ближайшем перекрестке ему пришлось резко затормозить: «форд» остановился у бензоколонки. Медленно и по возможности незаметно патрульный автомобиль последовал за ним. Мэй по радио передал на центральный пункт закодированное сообщение: «Белокурая дама шлет привет господину во фраке…» - и добавил несколько цифр, уточняя местоположение машины.
На центральной полицейской радиостанции дежурный, склонившись над картой города, флажком отметил точку, в которой находился «форд». Второй сотрудник, также слышавший сообщение по радио, немедленно позвонил домой начальнику сыскной полиции. Через каких-нибудь несколько мгновений обнаруженный «форд» стали брать в кольцо.
Тем временем патрульный автомобиль возле бензоколонки на Вермонт-авеню тщетно пытался приблизиться к «форду», отделенному от него другими машинами, ожидавшими своей очереди, чтобы заправиться. Когда патрулю удалось наконец продвинуться на несколько метров вперед, Мэй увидел, что «форд», так и не заправившись, поехал дальше. Несомненно, двое мужчин, которых можно было теперь разглядеть в этом автомобиле, заметили преследование. Мэй больше не сомневался, что перед ним так долго разыскиваемый преступник. Хотя «форд» еще соблюдал правила уличного движения и не пытался заметно увеличить скорость, Мэй тут же включил полицейскую сирену и прожектор, чтобы освободить путь для погони. Рирдон ловко вывел автомобиль из растянувшейся у бензоколонки очереди. Взревел мотор. Теперь уже всем стало ясно, что полиция кого-то преследует. Но и мужчины, находившиеся в «форде», не теряли времени. Дав газ, они рванулись в сторону, навстречу идущим машинам, в надежде скрыться таким образом от погони.
Человек, сидевший за рулем, как сумасшедший гнал «форд» через поток встречных машин, проскакивая на волосок от них и используя каждую брешь, чтобы выиграть время. Тем самым, однако, он расчищал дорогу и патрульному автомобилю, который метр за метром неуклонно настигал его.
На углу Шестой улицы и Шеттон-плэйс Рирдон приблизился к «форду» на двадцать метров. Здесь встречный поток обрывался, улица была почти пуста. Мэй опустил стекло автомобиля, вытащил автоматический пистолет и хотел выстрелить по колесам преследуемой машины. Но водитель «форда» резко повернул руль, так что машина на двух колесах проскочила на Шестую улицу прямо на пешеходную дорожку, в каком-нибудь сантиметре от угла дома. Через сто метров путь ей преградил стоявший грузовик. Казалось, охота закончена. Однако тут «форд» на полной скорости затормозил и повернулся вокруг собственной оси, применив головокружительный маневр, который гонщики называют скольжением. После этого он помчался в обратном направлении.
В тот самый момент, когда «форд» сворачивал назад, на Вермонт-авеню, Рирдон кинул патрульный автомобиль влево, ему навстречу. Мэй соскользнул с сиденья, чтобы под приборной доской укрыться от неизбежного столкновения. Но Рирдон, сохранив самообладание, так повернул машину, чтобы задеть только левое переднее колесо «форда» и избежать удара в лоб.
Обе машины затормозили, откатились в сторону и остановились. Из патрульного автомобиля выскочил Мэй с пистолетом-автоматом наготове. Водитель «форда» вылез и попытался удрать.
– Стой!
Окрик Мэя не остановил беглеца, который, петляя, как заяц, продолжал удаляться.
Первый заряд, выпущенный Мэем, сбил штукатурку со стены одного из домов; второй, казалось, попал в цель. Беглец споткнулся, повалился ничком и больше не шевелился. Его спутник, напуганный стрельбой, быстро отказался от попыток к бегству. Не ожидая приказа, он поднял руки и покорно позволил Рирдону защелкнуть наручники.
Мэй тем временем подошел к лежавшему на дороге и, ухватив его за волнистые каштановые волосы, повернул к себе голову, чтобы заглянуть в лицо. Оно оказалось молодым, худощавым, с насмешливой улыбкой в умных глазах.
– Водить машину вы умеете, что верно, то верно, но стрелять… тут вам следовало бы еще поучиться, - дерзко заявил молодой человек растерявшемуся в первый момент полицейскому, который уже боялся, что увидит перед собой мертвеца.
– Заткнись!
– сердито ответил Мэй и, сильным рывком подняв парня с земли, надел на него стальные оковы. Затем снова нагнулся и поднял с земли пистолет.
– Это ваша пушка?
– Бросьте шутить! Имей я такую штуку в кармане, я не стоял бы сейчас здесь.
– Выходит, оружие с неба свалилось, так, что ли? Ты уж постарайся по дороге в участок придумать объяснение получше, - с издевкой посоветовал Мэй и, подталкивая задержанного дулом автоматического пистолета, повел его к патрульному автомобилю.
Инспектор сыскной полиции Гузен, к которому доставили обоих мужчин для первого допроса, разложил на письменном столе все, что Рирдон и Мэй обнаружили в «форде», на мостовой и в карманах задержанных: фонарик, пачку смятых бумажных долларов, четыре автомобильных номера, пистолет 45-го калибра.