Плата за молчание
Шрифт:
Два-три раза в неделю, сменив свою черную рясу на неброский фланелевый костюм, пастор О'Коннор посещал «секс-студию» на 51-й улице.
Нелегко было бы Чарлзу Сирагузе вновь уцепиться за оборвавшийся след, если бы однажды при посещении студии О'Коннор не попался на глаза лейтенанту Пауэр-су из отдела по борьбе с контрабандой при нью-йоркской портовой полиции. Духовный пастырь прибывающих в Америку иммигрантов давно был знаком лейтенанту, и тот узнал его, несмотря на фланелевый костюм. Сначала то обстоятельство, что служитель церкви находит удовольствие в такого рода плотских утехах, только шокировало Пауэрса, но затем в нем заговорила профессиональная подозрительность.
Пастор О'Коннор, размышлял лейтенант, в качестве духовного лица поднимается на каждое прибывающее в Нью-Йорк пассажирское судно и затем покидает его, не подвергаясь обычному таможенному и полицейскому контролю. На маленьком баркасе, принадлежавшем иммигрантским властям, он каждый день беспрепятственно разъезжает по заливу, и никому даже в голову не приходит подозревать его в чем-либо недозволенном. Да и кто осмелился бы усомниться в порядочности служителя божия? Однако посещение О'Коннором столь сомнительного места, как этакая студия, доказывает, что он, несмотря на свой духовный сан, способен прельщаться и греховными радостями. Так не поддался ли он и другим соблазнам? Разве исключено, что он злоупотребляет доверием властей для различного рода контрабандных махинаций?
Придя к такому выводу, делающему честь его сообразительности, лейтенант Пауэре доложил свои соображения начальству. С этого часа за пастором было установлено наблюдение, и 16 сентября 1959 года справедливость умозаключения Пауэрса подтвердилась.
На борту океанского лайнера «Индепенденс» пастор О'Коннор обратился с приветственным словом к 75 иммигрантам из Италии и призвал их во всех делах следовать заповедям господним. В благодарность один из прибывших передал пастору деревянную фигуру апостола Павла, несколько раз подчеркнув, что собственноручно вырезал ее специально для подарка.
Безобидная деревянная фигурка в полметра высотой сразу насторожила представителей иммиграционных властей. Они позволили пастору дочитать до конца «Отче наш» но, когда он собрался уже перейти на свой баркас, остановили его.
При ближайшем рассмотрении фигурка оказалась полой и набитой белым порошком. В лаборатории ФБР сразу установили, что это героин. В фигурке содержалось 35 килограммов этого сильнейшего и самого дорогого наркотика. Такого количества хватило бы больше чем на 7 миллионов ампул. На «черном рынке» одна ампула героина стоит 3 доллара, то есть апостол Павел заключал в себе состояние в 21 миллион долларов.
Чарлз Сирагуза, узнав о неожиданном улове своих нью-йоркских коллег, потер от удовольствия руки. Это возмещало неудачу в отеле «Рул». Сирагуза понимал, что за портовым пастором, который по отпечаткам пальцев оказался гангстером Элмером Берком, раз десять привлекавшимся к ответственности за убийства и спекуляцию наркотиками, скрывается широко разветвленная крупная организация. Один человек не мог бы проворачивать такие дела.
У отдела по борьбе с наркотиками появилась надежда выйти через Берка на главарей всей банды. Элмер Берк отнюдь не был мелким посредником, не знающим своих хозяев. Он имел связь с такими заправилами преступного мира, как Лукки Лучано, Альберт Анастазиа, Вито Дженовезе. Значит, от него можно было узнать многое. Необходимо было только заставить его «запеть».
Чтобы длинная рука преступного мира не могла дотянуться до Берка и раньше времени заткнуть ему рот, арест его скрыли от прессы. В тюремном журнале и в полицейских протоколах он значился под другим именем, и лишь очень немногие агенты ФБР знали, кто он на самом деле. Его не оставили в Нью-Йорке, а перевели в Канзас-Сити, в тюрьму, оборудованную по последнему слову техники и полностью исключающую возможность побега.
Делом занялся сам Чарлз Сирагуза, и после изматывающих восьмидневных допросов Элмер Берк действительно выложил все, что знал. Он назвал имена посредников, адреса подпольных химических лабораторий, в которых изготовляли раствор героина и заполняли им ампулы, и, наконец, выдал главарей всего предприятия: Лукки Лучано в Неаполе и Вито Дженовезе в Нью-Йорке.
Самым важным было, однако, то, что Берк выразил готовность подтвердить свои показания перед прокурором и судом, подкрепив их присягой. Для Сирагузы, который давно уже располагал всеми сведениями о закулисной стороне торговли наркотиками и о ее заправилах, но до сих пор не имел свидетелей, необходимых, чтобы положить конец этому преступному промыслу, заполучить такого свидетеля обвинения, как Элмер Берк, было необычайно ценно.
А Элмер Берк со своей стороны этим признанием покупал свободу. Он мог больше не опасаться многолетнего тюремного заключения, предусмотренного законом за соучастие в торговле наркотиками. По американскому уголовному праву преступник, исполняющий второстепенную роль, освобождается от наказания, если добровольно выдает своих сообщников и соглашается выступить на процессе свидетелем обвинения. Подписав протокол признания, Элмер Берк мог бы уже на следующий день покинуть тюрьму в Канзас-Сити, однако, слишком хорошо зная законы преступного мира, решительно отверг великодушное предложение Сирагузы: больше 24 часов ему все равно не позволили бы пользоваться полученной свободой. В гангстерских кругах предательство неумолимо карается смертью. Он, Берк, и сам не раз приводил в исполнение смертные приговоры. Поэтому он взмолился, чтобы ему и дальше было позволено оставаться в камере каторжной тюрьмы Канзас-Сити. Спартанская жизнь за тюремной решеткой была ему в тысячу раз милее похорон на казенный счет.
Казалось, на сей раз некоторые гангстерские боссы действительно поплатятся головой. Вито Дженовезе, распределявший получаемый от Лукки Лучано «фрахт» по пятидесяти американским штатам, был арестован на своей помпезной нью-йоркской вилле. Человек, о котором всей Америке было известно, что он за свои 57 лет и цента не заработал честным трудом, однако располагает 30-миллионным состоянием, лишь снисходительно улыбался, когда трое агентов ФБР сопровождали его к черному «кадиллаку». Выстроившимся возле машины фотокорреспондентам он весело бросил:
– Всего лишь маленькая формальность, ребята. Я скоро вернусь.
У Дженовезе были все основания не воспринимать этот арест слишком трагично. За время своей преступной карьеры он пережил уже 11 арестов и 11 судебных процессов. Четырежды его привлекали к ответственности за подстрекательство к убийству, дважды - за сокрытие доходов от налога и пять раз за торговлю наркотиками. Но все 11 раз присяжные вынуждены были оправдывать его за недостаточностью улик. Ни разу не нашлось свидетеля, который под присягой подтвердил бы суду, что Дженовезе действительно совершил инкриминируемые ему деяния. За два года до этого уже объявился один мелкий гангстер Гарри Уэстен, готовый, подобно Элмеру Берку, выступить свидетелем обвинения против Дженовезе. Но когда Уэстена везли из тюрьмы в суд, полицейскому автомобилю неожиданно преградил дорогу грузовик, и свидетель обвинения посреди улицы в самом центре Нью-Йорка был увезен двумя неизвестными на ожидавшей тут же частной машине. Прокурор и на этот раз не смог подкрепить выдвинутое обвинение, и Дженовезе снова оправдали.
Через несколько месяцев полиция поймала обоих гангстеров, похитивших и затем убивших Гарри Уэстена. Это были наемные убийцы, готовые за несколько тысяч долларов прикончить любого человека. Задание убить Гарри Уэстена они получили от одного из подручных Дженовезе. Самого Дженовезе они не знали. Таким образом, и в этом случае осудить его за подстрекательство к убийству не удалось.
С какой же стати Вито Дженовезе должен был бояться двенадцатого процесса? Когда несколько часов спустя портрет улыбающегося гангстерского короля появился в нью-йоркских газетах, он сопровождался следующим текстом: