Плата за страх
Шрифт:
Вмешалась Кейт:
— Митч, тебе нельзя держаться в стороне. Что, если на тебя тоже начнут охоту?
— Тогда я и стану беспокоиться.
— А как же Джордж Пэдберри? — спросила Кейт.
— Никак. Он же умер.
— Через полчаса после того, как ты отказался с ним разговаривать.
Я махнул рукой:
— Нет, даже ты не сможешь меня убедить, что его убили. Халмер Фасе покачал головой.
— Вот так и бывает, когда не желаешь ни во что вмешиваться, мистер Тобин, — сказал он. — Сегодня вам это до лампочки, а завтра уже слишком поздно.
— Я за смерть Джорджа Пэдберри не в ответе, — сказал я. Он наградил меня понимающей, полной презрения улыбкой.
— Прощай, детка, — с издевкой пропел он и повернулся к двери.
— Подожди, — остановила его Кейт. — Не уходи пока. А ты ступай наверх, Митч, — продолжала она, — и подумай хорошенько. Подумай о Робин, которую из Белльвью собираются перевести в тюрьму. Подумай о Джордже Пэдберри, и об этом парне, и о своей собственной семье. Когда все обдумаешь, найдешь нас на кухне. — Она повернулась к негру:
— Пошли, Хал-мер. Хочешь холодного кофе?
Он улыбнулся:
— Не отказался бы, — и они вместе отправились на кухню.
На второй этаж я так и не поднялся. Вместо этого присел на ступеньку и почувствовал, как сердце сжимает ледяная рука. Но все, чего мне хотелось, — забиться поглубже в нору и даже носа не высовывать наружу.
Пока я так сидел, в дом с шумом ворвался Билл. Ему было четырнадцать лет, и он как раз находился в стадии перехода от подросткового возраста к таинственному возмужанию, как и владельцы “Частицы Востока”. Я не знал, насколько много ему известно о моем постыдном прошлом, и не пытался узнать. Пропасть отчуждения между мной и моим сыном расширялась. Я понимал, что в основном это моя вина, но нельзя было добиться сближения, не раскрыв душу, а идти на такой шаг мне ни в коем случае не хотелось.
Теперь он топал вверх по ступенькам, держа в руке коричневую холщовую сумку, и, остановившись рядом со мной, спросил:
— Ты что тут делаешь, па?
— Думаю, — ответил я. — Что у тебя там?
— Радиолампы. Ну ладно, пока.
— Пока.
Он снова затопал наверх, оставив меня в одиночестве. Я помотал головой, поднялся на ноги и спустился на кухню, где за столом сидел Халмер Фасе.
— Ты можешь связаться с братом Джорджа Пэдберри? Тем самым без пяти минут адвокатом?
— Ральфом? Конечно.
— Он нам понадобится. Позвони ему. Халмер вскочил на ноги:
— Чтобы он сюда приехал?
— Да.
Он улыбнулся:
— Есть, сэр.
— Кто еще связан с “Частицей Востока”? У вас есть другие партнеры?
— Двое, — ответил он. — Они вам нужны?
— Да. Телефон в прихожей.
— Когда они вам потребуются?
— Как можно скорее.
— Будет сделано! — отчеканил он и побежал в прихожую. Я поглядел на Кейт и сказал:
— Не ухмыляйся, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты знала, что мне все это ненавистно, поэтому я собираюсь как можно быстрее покончить с этим делом и потом опять забиться в свою нору.
— Все правильно, Митч, — кивнула она. — Ты прав, как всегда.
Это означало лишь то, что она не поверила ни единому моему слову.
Глава 10
Гости собрались без четверти семь и мы вшестером сели за стол в гостиной, самой прохладной комнате в доме. За окном все еще палило солнце, никак не желая заходить. В гостиной, напротив, царил полумрак, создавая странное ощущение нереальности происходящего.
Халмер Фасе остался с нами ужинать, и у них с Биллом возникла оживленная беседа по поводу каких-то электронных премудростей, из которой выяснилось, что Билл возится у себя в комнате с самодельным фонографом, который собирает из найденных где попало деталей. За время этого ужина Билл поведал Халмеру больше, чем мне, наверное, за целый год, и я с болью осознал, до какой степени нуждаюсь в общении с собственным сыном. Я завидовал тому, с какой легкостью Халмер общается с Биллом, знал, что зависть моя до абсурда нелепа, и все равно ничего не мог с собой поделать.
После ужина мы с Халмером перешли в гостиную и завязали неловкий разговор. Мы оба не знали, как друг к другу относиться, поэтому беседовали очень сдержанно и на самые безобидные темы — о погоде, дорогах и бейсболе, — о чем угодно, только не о том, из-за чего мы и оказались вместе. По мере прибытия остальных Халмер представлял их мне, и к нашей скованной беседе присоединялся очередной участник. Когда Кейт, помыв посуду, составила нам компанию, разговор стал чуть более непринужденным, но все еще велся, как говорится, вокруг да около.
Ральф Пэдберри, прибывший первым, чем-то разительно напоминал своего покойного брата, и в то же время резко от него отличался. Джордж Пэдберри отрастил длинные патлы, отпустил пушистые усы и щеголял в свитере с широким воротом, в то время как Ральф Пэдберри предпочел ничем не выдающуюся внешность типичного городского клерка, с приглаженными волосами, чисто выбритым лицом, недорогим строгим костюмом, рубашкой и галстуком, с очками в роговой оправе. Ему только портфеля в руках не хватало.
И еще он казался неестественно бледным из-за странной голубизны вокруг глаз — следствия недавно перенесенного шока. И дня не прошло, как он лишился брата, и это не могло не оставить отпечаток на его лице.
Следующей появилась девушка по имени Вики Оппенгейм. Низенькая и пухленькая, она была одета во все черное — свитер, юбка, чулки, туфли — и, должно быть, умирала от жары, но не показывала этого. Ее длинные черные волосы, собранные на затылке эластичной лентой, свободно падали на плечи. Она была довольно симпатичной и очень непосредственной. На ее лице, несомненно, обычно всегда сияла радостная улыбка, которую она теперь, ввиду серьезности момента, без особого успеха пыталась подавить.
— Господи, — вырвалось у нее после того, как Халмер нас познакомил. — Не знаю, что и сказать. Ей-богу.
Кейт пришла мне на помощь, обратившись к девушке:
— Мы все не знаем, что сказать, Вики. Присаживайся. Последним явился парень по имени Эйб Селкин, тощий, напряженный, с горящими глазами, жиденькой бороденкой, сообразительный и энергичный — пожалуй, даже слишком. Он окинул комнату быстрым и цепким взглядом и поинтересовался:
— Военный совет?
— Только не нападения, — возразил я, — а обороны. Он понимающе кивнул, на долю секунды задержал на мне взгляд и спросил:
— А вы — во главе?