Плато чёрного спелеолога
Шрифт:
Ночь в разгаре, луна с насмешкой смотрит на идущих по каменистым склонам людей. Призраками взлетают испарения из затаившихся карстовых пещер и невнятными шапками зависают над поверхностью, шевеля краями, словно щупальцами. Огни святого Эльма, такие редкие в других местах, здесь в изобилии набухают на кончиках корявых деревьях и остроконечных скалах. Они покачиваются и даже двигаются, вселяя страх не только в сердце женщины, но даже мужчинам зябко. Трудно привыкнуть к тому, к чему нельзя привыкнуть, это за гранью понимания и, пусть доказана их физическая основа,
— По ночам по Караби яйле обычно не ходят, — не в тему тряхнул козлиной бородкой Алик.
— Есть альтернатива? — стараясь скрыть насмешку, спрашивает Виктор.
— Ты не смейся, на этом плато всякое бывает… и необъяснимое тоже. Лучше нам где-нибудь заночевать и с рассветом двинуть.
Виктор останавливается, они сейчас на возвышенности, под ними серебрится долина, на которой темнеют воронки пещер. Ветер поднимает задумавшуюся траву, и она бежит словно волна. Кажется, это океан и в нём живёт нечто, кому безразличен человек, которого можно прихлопнуть как надоевшую муху, что бы ни жужжала в тиши чёрной ночи, а можно поиграть как с мышкой. Виктор усмехается этому поэтическому сравнению, и оно его не коробит. С недавних пор он понял, человек против природы даже не муха, а прыщ на теле слона, от которого стоит избавляться. Единственное что спасёт человека — это стать частью природы, быть в её системе. А возможно ли это?
Алик, придерживая Аню за локоть, серьёзен, он взглядом изучает Виктора, он ему непонятен и это вызывает злость и раздражение, но и уважение — странное сочетание. Может он чувствует в нём скрытый потенциал? В любом случае, Алик негласно подчиняется Виктору, это против воли и это бесит.
— Ты прав, — соглашается Виктор, — спускаемся вниз и попробуем найти место для ночлега.
— Нет, там пещеры, — внезапно артачится Алик, — давайте у этих камней.
— Не понял, ты опасаешься пещер, ты ведь спелеолог? — в удивлении округляет глаза Виктор.
— В том-то и дело, что спелеолог, эта местность не очень… в смысле, — он не находит слова, затем, краснея говорит: — Там пещера погибших спелеологов.
— Я знаю, — вздрагивает Виктор, на ум приходят мифы, связанные с этой пещерой, странно и ему становится жутко, поэтому нехотя кивает.
— Ребята, а что это за пещера? — бледнея, спрашивает Аня.
— Обыкновенная, — с неохотой говорит Виктор, — но в ней происходит нечто запредельное… необычные звуки, лязганье навешенного снаряжения, шаги людей. Впрочем… ничего страшного, обычные акустические эффекты… только природа их не ясна.
— Тогда уж лучше здесь, — трясётся бедная женщина. Ей и так прошлось много пережить, ещё какие-то призраки, это будет перебором.
Они находят ещё один тур, сложенный из камней на самой высокой части этой скальной гряды. В его камнях они устраиваются на ночлег, но не спится. Некоторое время просто осматривают окружающую тьму, перебрасываясь короткими фразами, затем глазастый Алик замечает отблеск от далёкого костра.
— Какая-та стоянка, видишь… вроде у Чёрного монастыря, — толкает он Виктора.
— Там
— Нет… там людей нет, — мрачно выговаривает Виктор.
— Как же так, но кто же костёр разжёг? — не унимается женщина. — Давайте спустимся, а вдруг там что-то запекают на огне? Я такая голодная!
— Лёху твоего там жарят, — с циничной ухмылкой заявляет Виктор, — это лагерь людоедов.
— Ой! — пискнула Аня и вжалась в грудь Алику.
— Звери! — сплёвывает Алик.
— Не наговаривай на зверей, — Виктор достаёт финку, пробует лезвие на остроту, кожа незаметно лопается, выделяется липкая влага, мужчина её слизывает и мрачно произносит: — Скоро ты вволю наглотаешься крови, — как к живому обращается он к ножу.
— Неужели всё же это правда? — Алик вздыхает, козлиная бородка обвисает, панама сползает на затылок.
— Реальность… но мы её поменяем, — Виктор с силой вонзает финку в землю.
— Неужели придётся убивать? — вопрошает Алик, глубже под пояс, засунув свой нож с кривым лезвием, словно хочет отсрочить надвигающиеся события.
— Обязательно, — ухмыляется Виктор и Алик вздрагивает.
— Ты, наверное, в спецназе служил? — робко глянул на него парень.
— С чего ты взял? — удивляется Виктор.
— Так просто говоришь о таких вещах.
— А как о них рассуждать иначе, или они нас или мы их. А в спецназе я не служил, но в армии был, даже пару раз из автомата стрелял, — улыбается Виктор.
— Сюда бы автомат, — вздыхает Алик. Он наконец-то осмелился достать свой нож и с опаской рассматривает острое лезвие, словно увидел его в первый раз и понял, что им можно не только колбасу резать и это открытие повергает в шок.
— А ты служил? — озабоченно спрашивает Виктор.
— Студент я, у меня отсрочка от армии, но подумывал после универа отдать долг, — врёт Алик и неожиданно краснеет. Он сейчас чувствует себя нашкодившим щенком перед матёрым волкодавом.
Виктор прекрасно понимает его, но, ни словом, ни жестом это не показывает:- Считай, что уже служишь, — неожиданно произносит он и у Алика холодеет в груди, но и вспыхивает какая-та непонятная радость, появляется смысл в этой новой жизни. Он решительно надевает панаму, козлиная бородка энергично вздрагивает: — Я готов, — отвечает он.
— У твоих ребят оружие есть? — интересуется Виктор.
— Только ножи, у кого перочинные, у кого настоящие.
— Это тоже неплохо. Мне вот, на первых порах пришлось из бутылки нож делать.
— Таким не убьёшь, — уверенно говорит Алик.
— Любым можно, — строго говорит мужчина и, подтверждая его слова, Аня всхлипывает, вспоминая главаря зеков, которого именно таким ножом пронзил Виктор.
— А меня вот, за аморалку выгнали, — грустно говорит Аня, — успела только три курса закончить.
— За аморалку? — слегка отодвинулся от неё Алик.
— Ну да… профессору не дала… вот получила по заслугам… дура, — самокритично заявляет Аня, — была бы уже экономистом.
— Сюда бы эту старую сволочь, за яйца подвесил бы, — разъяряется Алик.