Платон, сын Аполлона
Шрифт:
— Аристофан не щадит и тебя, — напомнил Сократу Критон, его бессменный спутник и старинный друг. — Ему следовало бы хоть раз послушать тебя, а не писать о тебе понаслышке, будто ты заезжий софист, который потешает публику, чтобы заработать лишний обол на обед.
— Аристофан приехал в Афины из деревни и теперь порицает всё городское — и одежду, и нравы, и воспитание, — добавил Критобул, сын Критона. Он всегда делал так: вступал в разговор только после отца.
— Хорошо, что вы напомнили мне об этом, — совсем не огорчившись, продолжил Сократ. — В его «Облаках» я спрашиваю Стрепсиада: «Что ты делаешь, если тебя бьют?» — и Стрепсиад отвечает: «Я даю себя поколотить, а немного погодя прошу присутствующих быть свидетелями, а ещё немного погодя начинаю судиться».
— И
— А прежде этого не было? — спросил Сократ.
— Старики говорят, что не было, — ответил Аполлодор.
— Можно ли пороки афинян назвать недугом? Скажем, недугом забывчивости?
— Можно, — ответил Перикл-младший, поскольку Сократ опять обратился к нему.
— И этот недуг исцелим, как и многие другие недуги?
— Пожалуй.
— В таком случае нам не следует отчаиваться: и недуг известен, и лекарство от него мы, кажется, нашли.
— Ты назвал недуг афинян недугом забывчивости, а начали мы разговор с недуга невежества, — напомнил Сократу Антисфен.
— Это родственные болезни, ибо и то и другое — причина незнания. От незнания — главные беды. Благодарение богам, никто в Афинах, если он не жулик, не возьмётся, сам не владея этим искусством, обучать кого-либо музыке, танцу, пению, кулачному бою или борьбе. Плохой музыкант или плохой певец — небольшой урон для общества. А плохой стратег, от которого зависит исход решающей битвы? Плохой стратег сродни землетрясению или чуме. А между тем стратегов у нас по-настоящему никто не обучает, а что ещё хуже — их просто выбирают. Тридцать с лишним лет назад афиняне избрали стратегом Софокла только за то, что его «Антигона» понравилась им. Стратегом он оказался никудышным, хотя поэтом был великим. А вот что случилось совсем недавно: афиняне избрали стратегом кожевенника Клеона, потому что он критиковал других стратегов за их ошибки. О том, что надо делать, чтобы стать хорошим стратегом, в Афинах рассуждают все, кому не лень, и обучают этому ремеслу те, кто и меча-то в руке никогда не держал. А Народное собрание и вовсе относится к выбору стратегов бездумно, полагая, должно быть, что своим голосованием может превратить осла в лошадь или зайцев во львов. Впрочем, тебя. — Сократ коснулся колена Перикла-младшего, — я не считаю плохим стратегом — много полководческих навыков ты, конечно, унаследовал от отца, закалился, как и Алкивиад, прошедший через десятки битв и испытаний. Кто знает себя, свои способности и добросовестно изучил дело, к которому приступает, непременно достигнет славы и почёта. Хорошо ли ты знаешь себя, Перикл?
Перикл-младший засмеялся в ответ, пожал плечами. Это был излюбленный вопрос Сократа: «Знаешь ли ты себя?» Никому ещё не удалось дать на него такой ответ, чтобы он удовлетворил Сократа. Если кто скажет: «Да, знаю», Сократ принимается донимать собеседника другими вопросами, и в конце концов выясняется, что тот не знает себя. А если же кто ответит: «Не знаю», тоже последует ряд вопросов, в результате которых выяснится, что собеседник всё-таки что-то знает о себе, хотя ранее и не понимал этого. И только люди искушённые знали, что лучший ответ в этом случае — встречный вопрос: «А с чего надо начать наблюдение над собой?» Перикл-младший так и поступил:
— Мы все знаем, что исследование своих способностей — наиважнейшее дело каждого, а потому занимаемся этим постоянно. Но не напомнишь ли ты нам, твоим ученикам, с чего же следует начинать познание самого себя? Твой ответ был бы интересен и нам и тем, кто сегодня слушает тебя, может быть, впервые.
— Хорошо, давай поговорим об этом, — согласился Сократ. — Тебе, кажется, известна моя точка зрения, но я всё же спрошу тебя ещё раз. Знаешь ли ты, Перикл, что такое добро и зло, как отличить одного от другого?
— Знаю, — ответил Перикл-младший. — От тебя, Сократ. И если бы я забыл это, то был бы хуже раба.
— Отлично, Перикл. Объясни же теперь это нам, потрудись за меня.
— Когда человек здоров и силён — это добро. Когда человек болен и слаб — это зло, — уверенно начал Перикл. — Теперь следует определить, что служит здоровью и силе, а что болезням и немощи. Так мы отличим дурную пищу, дурные поступки от хорошей пищи и хороших поступков, — всё дурное от хорошего.
— А не может ли, Перикл, здоровье стать причиной зла, а болезнь — причиной добра? — спросил Сократ.
— Клянусь Зевсом, не может, — решительно ответил Перикл. — Здоровье есть добро само по себе, а болезнь — зло само по себе.
— А ты представь себе, что крепкое здоровье и сила повлекли тебя в позорный поход, а человек больной и слабый остался в это время дома. Может такое случиться?
— Может, — со вздохом ответил Перикл-младший, понимая, что Сократ его одолел. — Значит, хорошее здоровье может быть и добром и злом, как и болезнь. Как же в таком случае окончательно отличить добро от зла? — сдался он не без смущения. — Может быть, мудрость — самое высокое добро, а глупость — самое низкое зло? — предположил он.
— А ты вспомни Дедала, — добродушно засмеялся Сократ. — Разве не из-за своей мудрости он попал в лабиринт царя Миноса, а потом потерял сына Икара и до конца жизни оставался рабом?
— Да, я знаю об этом, — молвил Перикл-младший, опустив голову.
— Можно вспомнить ещё и о Паламеде, который, как известно, построил первый маяк, изобрёл весы, буквы, придумал игру в шашки и многое другое, — словом, был изобретателен и мудр. Он же уличил Одиссея в симуляции, когда тот, притворившись сумасшедшим, не хотел участвовать в походе. Ты знаешь, что сделали с Паламедом Одиссей, Диомед [27] и Агамемнон [28] ? Они забросали его в колодце камнями.
27
Диомед — греческий герой, участник Троянской войны, сын Тидея, царь Аргоса. Диомед прославился подвигами, некоторые он совершил вместе с Одиссеем.
28
Агамемнон — мифический царь Микен, сын Атрея и Аэропы, брат Менелая. Когда Парис похитил Елену, сестру жены Агамемнона Клитемнестры и жену Менелая, Агамемнон встал в начавшейся по этой причине войне против Трои во главе греческого войска. Чтобы флот смог отплыть, ему пришлось принести в жертву свою дочь Ифигению. После покорения Трои Агамемнон возвратился домой с пленной царевной Кассандрой и был убит Клитемнестрой. За убийство отца отомстил его сын Орест.
— Да, я и это помню, — вздохнул Перикл-младший.
— Многие претерпели горе от ума. Так что же есть несомненное благо, Перикл? Что ты об этом думаешь?
— Может быть, счастье?
— А что же такое счастье?
— Это когда ты здоров, силён, красив, богат, когда народ тебя прославляет и всё в жизни тебе удаётся...
— Нет, нет, — остановил Перикла Сократ. — И красота приводит часто к беде, особенно красота мальчиков, за которыми охотятся развратники, и богатство, которое делает людей изнеженными, избалованными. А слава зачастую приводит людей к суду остракизма [29] , как Фемистокла и многих других. О силе и здоровье мы уже говорили.
29
...к суду остракизма... — В VI—V вв. до н. э. в Древних Афинах изгнание отдельных граждан по решению Народного собрания (обычно на 10 лет).