Плау винд, или Приключения лейтенантов
Шрифт:
Острова легли у северной кромки тропической зоны Тихого океана. При мысли о Сандвичевых островах мореходу тотчас вспоминается судьба Кука. Для Коцебу участь знаменитого англичанина имела особое значение…
Джеймс был замыкающим в ряду тех, кто на протяжении веков штурмовал Северо-западный проход. Отто, волею Румянцева и Крузенштерна, был первым, кто возобновил борьбу после долгого антракта. Кук открыл архипелаг в 1778 году и дал ему имя тогдашнего лорда адмиралтейства графа Сандвича; после неудачного плавания на севере Кук вернулся к берегам архипелага. Теперь Коцебу правил к Сандвичевым островам с тем же, что и Кук, замыслом: зимние месяцы – югу, летние – северу.
Но Джеймсу Куку, высокому, крепко скроенному человеку, не суждено было больше разгуливать по корабельной палубе. На Сандвичевых островах он был убит, и матросы, прикрыв его останки британским флагом, отдали их морю… «Доведется ли мне-то, – думал Коцебу, – отсюда, с Сандвичевых, вновь идти на норд? Конечно, времена изменились. Теперь здесь не убивают белых, и ты, Отто, не чета Куку. А потому не робей, не робей, все будет отменно, и ты вернешься на Север».
Минуло три недели после ухода из Сан-Франциско. Кончался ноябрь. Не внезапно, как коралловые острова, а за много миль замечен был остров Гавайи, самый крупный в архипелаге [7] . На расстоянии полусотни миль показал он «Рюрику» огненный нимб вулкана Мауна-Лоа.
7
Его именем и обозначают теперь весь архипелаг – Гавайские острова.
Вот уж когда взаправду понадобился бродяга Эллиот; здесь его знали и простые смертные, и богатые «дворяне», и колонисты-европейцы, и Камеамеа – повелитель Гавайских островов. Эллиот де Кастро указал капитану безопасную стоянку, а сам съехал на берег с дипломатическим поручением. Воротившись на бриг, он не без торжественности объявил, что король ждет гостей.
Утром командир российского военного брига и его помощник в сопровождении Эллиота отправились на остров.
Когда Шишмарев положил руль влево и шлюпка обогнула песчаную косу, открылись невысокие спокойные волны залива, соломенные шалаши, банановые деревья и белые, похожие на европейские домики.
Король шел к берегу. Толпа нагих подданных с немым любопытством следовала позади.
Матросы напоследок особенно сильно ударили веслами, и шлюпка с разгона плавно врезалась в песок.
Король Камеамеа – геркулес с мощной, низко посаженной головой, одетый в белую рубаху и красный жилет с черным шейным платком, – шагнул к капитану и, улыбаясь широким умным лицом, пожал ему руку.
Дворец Камеамеа был меблирован без излишеств: несколько стульев и стол. Впрочем, стулья казались островитянам излишеством, и королевские сановники разместились на циновках.
«Чтобы быть красивым, надо страдать», – замечают французы, разумея тиранию моды. Французское присловье вспомнилось нашим лейтенантам, когда они оглядели гавайских вельмож – дородных толстяков в черных фраках на голом теле. Туземцы выменивали эти фраки у поджарых янки с купеческих кораблей, и черные одеяния едва застегивались на брюхастых сановниках. Они обливались потом и тяжело дышали. Но «чтобы быть красивым…».
У дверей соломенного дворца стояли стражники с ружьями и пистолетами. Невозмутимо наблюдали они, как король усадил гостей за стол, как слуги обнесли всех вином и фруктами, как белолицый капитан пил во здравие Камеамеа I, а Камеамеа I выпил в честь капитана и его друзей.
Коцебу по-английски обращался к переводчику – лысоватому штурману, сменившему судовую каюту на гавайскую сладкую жизнь. Переводчик, выслушав капитана, доложил его величеству просьбу русского о снабжении припасами и добавил, что русские отблагодарят щедро.
– Вы совершаете плавание, как Кук и Ванкувер, а значит, не занимаетесь торговлей, – отвечал гавайский геркулес, – поэтому и я не намерен производить с вами торг, но хочу снабдить вас безвозмездно. Это дело решенное, и нет более надобности о нем упоминать…
Коцебу встал и поклонился. Переговоры закончились. Но король не отпустил гостей. Королю хотелось послушать про далекую страну – Россию. Он расспрашивал долго, с живостью и неподдельным интересом.
Чем дольше беседовали офицеры с королем, тем более убеждались в правоте путешественников, высоко ценивших Камеамеа. Да, это был умный человек. Это был человек, который, как говорят англичане, «сам сделал самого себя». И точно, Камеамеа не наследовал королевство от папеньки, а создал в свирепых войнах с царьками архипелага. Он завел флот, раздобылся огнестрельным оружием, взимал с купцов пошлины и, привечая корабельщиков, заимствовал все, что казалось ему достойным и полезным. Камеамеа царствовал давно и царствовал спокойно. Но взор его не тускнел: он пристально следил за вассалами, жестоко карал ослушников.
Пока островитяне доставляли на бриг мясо и плоды, пока туземцы рубили и возили (к радости матросов, избавленных от тяжелой работы) дрова, словом, пока жители островов снаряжали «Рюрик» к дальнейшему плаванию, экипаж отдыхал.
Натуралисты Эшшольц и Шамиссо пополняли гербарии и коллекции, и снова неутомимый Логгин Хорис рисовал окрестные виды, утварь, хижины, растения.
А Коцебу сказал Камеамеа, что очень хотел бы посетить остров Оаху, и король незамедлительно прислал на бриг опытного лоцмана.
Слабый береговой ветер нешибко двинул «Рюрик». Лоцман стал рядом с рулевым. Когда достигли пролива, отделяющего острова Гавайи и Маун, добрый пассат налег на паруса, и бриг пошел бойчее.
Острова, проливы, склоны гор, банановые и кокосовые рощи, хижины туземцев, напоминавшие матросам амбары русских деревень, ястребы в высоком небе да тихая, мелодичная песня смуглого лоцмана… И так – два дня.
А на третий – бухта Гонолулу. В глубине ее, в окружении домиков и хижин, высилась крепость с полосатым флагом короля Камеамеа.
У причала встречал русских старик Джон Юнг. Тот самый Юнг, о котором Коцебу читал в «Путешествии» Ванкувера.
За много лет до прихода к Гавайским островам брига «Рюрик» у острова Маун стоял английский корабль «Эленор». Капитан Меткальф из-за чего-то повздорил с островитянами и пустил в ход пушки. Произошло сильное кровопролитие, после чего «Эленор» покинул Маун. Однако скорый на расправу капитан не предполагал, какая кара ждет его за этот поступок. Некоторое время спустя к Маун пришла другая шхуна, и островитяне перебили почти весь ее экипаж; убит был и шкипер, сын воинственного Меткальфа. А спустя еще несколько лет папаша снова появился у острова. Он сам не посмел ступить на берег и послал туда боцмана. Джона Юнга встретили ласково, но обратно на корабль не пустили. Так Юнг остался у сандвичан. Камеамеа приблизил его, боцмана стали величать «гиери-нуе» – «великий господин», он занялся королевским флотом, а потом построил крепость, полосатый флаг и белые стены которой видели теперь Коцебу и его спутники.