И тот окликает Каштанку,Чья ласка была столь крута,Кто вывернуть мог наизнанку,Чтоб выдрать кусок изо рта.И мигом Каштанка забыла,Что было теплом и добром,И то, что вчера веселило,Сегодня ей кажется сном.Хозяин пустое бормочет,И падает крупный снежок,И ноздри Каштанки щекочетЗнакомый сивушный душок.Фонариков светы косыеНе могут пробить снегопад.Каштанка, Каштанка, Россия,Зачем ты вернулась назад?
2005
«Подумай о людях нежнее…»
Подумай о людях нежнее,Коснись сокровенных их снов.Пристрастие сердца важнееСлучайных поступков и слов.Над жизнью и смертью, над споромНеправды и правды, как нож —Пристрастие
сердца, с которымРождаешься ты и умрешь.В погоне за призраком ложным,Где Парки колеблется нить,Так просто забыть о нем можно,Но можно ль ему изменить?Мы судим легко об Иуде,Что совесть его нечиста,Что злым и завистливым людямОн продал Иисуса Христа.Любил ли он истинно Бога?Когда не любил – не беда.Когда не любил – то не продал,А если любил, что тогда?..Мы требуем меры за меруИ кровь вырываем из вен,А можно ль судить за измену,Когда не бывает измен…
1975
Воскресение
Смотрел я на восход малиновыйИ голову назад закидывал,Такого сине-сине-синегоЕще никто из вас не видывал.Идет толпа многомильонная,Идут себе и не толкаются,И все до одного влюбленные,И все друг другу улыбаются.От встречного не надо пятиться,Раз настроение весеннее.Я говорю – сегодня пятница?Мне отвечают – воскресение!И вдруг я вижу, что у дверочки,Ведущего в неясность входаСтоят мои друзья и девочкиИз пятьдесят восьмого года.Стоит Борис и Танька с Дашею,С кем целовались мы и пили,От времени не пострадавшие,Такие в точности, как были.Они смеются, корчат рожицыИ делают глазами знаки.Башка в жару, и мне неможется,Я думаю, все бред и враки,Но что-то мне сказать торопятсяСюда пришедшие оттуда.А сердце бьется и колотитсяИ все никак не верит чуду.
«Стоит березонька во ржи…»
Еще стрижей довольно и касаток…
О. Мандельштам
Стоит березонька во ржиВ краю, где отчий дом.И чертят в небе чертежиСтрижи перед дождем.Забудь про этот край. Покинь!Не поминай родства.На самом деле там пески,Полынь. Разрыв-трава.И дождь не в счет, и рожь не в счет.Не в счет полет стрижей.Где Мандельштам сказал —Еще, я говорю – Уже.
«И море в странном освещенье…»
И море в странном освещенье,И туча черной полосой,И я перед тобой в смущеньеСтою раздетый и босой.Спасибо, Бог, за все на свете,Ведь этот миг неповторим —И море в предзакатном свете,И туча черная над ним.
«О как я был с тобою близок…»
О как я был с тобою близок,Ладони в мягком утопя,Я груди брал твои, как визуНа путешествие в тебя.И я сжимал твои колени,И трогал влажных губ края,Чтоб выпрыгнуть хоть на мгновеньеИз рамок собственного я.И надо мною тяготела,Меня давила и неслаТоска по телу, жажда тела —Познания добра и зла.И полон ощущеньем плотиЯ наслаждался им взасос,Так воздух чувствуют в полете,Так травы чувствуют в покос.Не понестись ли вверх ли, вниз лиРука в руке, нога в ноге,и сталкивались наши мысли,как искры в вольтовой дуге.Со лба на лоб взбегали теньюИз глаз в глаза, из глаз в глазаПять тысяч мыслей в осужденьеИ ровно столько ж мыслей за.Но это значило так мало,Весь город вдруг ушел в провал,И как последний в мире мамонтМелькнул в окошке самосвал.
1968
«Мы россияне, так рассеянны…»
Мы россияне, так рассеянны.Построив храм Христа, забылиОфелию на дне бассейна.Вот она ртом, как рыбка, воздух хватаети кричит, – Любви не хватает!Любви не хватает!..
1997
Вчерашний день
Нам кажется, вчерашний день так близок,что рядом он,что вышел прогуляться,здесь, за угол, совсем недалеко.Еще слышны вчерашние слова,шаги гостей, что допоздна сидели,и прыг их провожавшего кота.И много, многовчерашней мишуры и суеты.И милое дыхание любимой,и кажется, что можно ей сказать,– Ну что ты куксишься?Забудь, оставь.Я что-то брякнул,и совсем некстати?Так это ж все слова,им грош ценаи, главное, что можно все исправить.Вчерашний день – он здесь,он точно рядом,как на плите кастрюлька,только встань,не поленисьи руку протяни.Да черта с два,нет никакого дня!Умолкните поэты и жрецы,Заткнитесь все и вы, миллиардеры,ни за какие деньгивчерашний день обратно не вернуть.Он канул в вечность.Он дальше Фермопил и пирамид.Он затерялся средь полузабытых,ну, как их тамживых или убитыхгомеровских героев.Вот так мои друзья.
13 апреля 2018
«Мы опять говорим не о том…»
Мы опять говорим не о том,Осень рыжая вышла из лесаИ рассыпалась ржавым листом,И скрипит под ногами железом.Нам себя же придется винить,Если вдруг мы на осень наступим.Я тут Богу хотел позвонить,Говорят, абонент недоступен.Мимо нас все на скейтах бегут,Так торопятся, видно, им к спеху.Где-то празднуют, слышен салют,И по парку разносится эхо.Но когда те пойдут на войну,А другие пойдут в магазины,Мы с тобой соберем тишину,Как грибы, и уложим в корзину.
26.09.2015
Крит. Пещера Зевса
Отсюда видно, как в небе синемУходят боги.Они решили людей покинутьИ сделать ноги,Удрать от нас в ледяные далиДорогой млечной,Они и раньше нас покидали,Теперь навечно.Забыв о силе своей и славеБегут так скоро…Зевс в спешке шлёпы свои оставил —Вот эти горы,Веками море их обмывало,Сушил их ветер,Как будто вовсе и не бывалоБогов на свете.
20.10.2017
«Где горы, горы и горы…»
Где горы, горы и горыПо серпантинуВиток за виткомИ вдруг, как гость без звонкаПоявляется море.Синевы такого разливаВ палитре художника нету.Бесконечное.Мягким своим полукружьемС горизонтом слилось,Но что это?По краям окоема зазубрины,Точно черт краюху обгрыз.От купола небаЗдоровенный кусок отвалился.Пустота и в дыреВторого неба не видно.Снесло полгоры.У горы обнаружилось чрево,И странно смотреть на него.А домики желтого цвета,Что буквой ГВдоль дороги стояли,ГазонокосилкойСкосило.По спиралиВиток за витком,То ли вверх, то ли вниз.У платана срослись два стволаИ слегка изогнулись,Как ноги слона,Но где голова и живот?Кончается все,Пятисотлетний маякНа две части расколот.У богини любви отрублены руки,И бетховенский марш оборвался,Словно немцы тридцать девятого годаВ Польшу вошлиИ, разинувши рты, онемели.А шоссе, что неслось в пустоту,Вместе с нами туда и попало.Но солнце второе встает,И заря – на все стороны света,Так наступает начало.
20.10.2017
Фото
На фотографии те двое,Ей двадцать, мне двадцать четыре.В их лицах что-то есть такое,Что, как намек —Они живые.Такие, может быть, не умирают,А попадают в параллельные миры.Вон из египетских песковПрут пирамиды —Углы другого измеренья.Когда-то эти двое повторяли:Мы уходим с тобойИз этой проклятой системы,Где любовь в чистом видеНе встречается даже местами.И касаемся пальцев влюбленныхС застенчивой нежностью школьников,Где двум d не равняется сумма углов треугольника.Вот они и попали туда,Где тела не подвержены тленью,Где сердце живоЧетырехмерной любовью,А все что лживоПревращается в лепешки,В дерьмо коровье.А может попросту, они мне милы.Их лица на моем столе, а не где-то в мире,И кажется, они живые,Ей двадцать, мне двадцать четыре.