Племя вихреногих. Книга 2
Шрифт:
Хоруны не заставили себя ждать — навстречу Волкам буквально из всех щелей хлынули рабы, тоже вооруженные палками, каменными топорами, жутковатыми деревянными серпами с кремневыми лезвиями и вообще всем, что только подвернулось под руку — вплоть до тяжелых глиняных горшков, которыми они метили ударить по башке.
Сражение мгновенно превратилось в свалку. Лучники со стены засыпали рабов стрелами — но анмы всё же действовал не мгновенно, и две живых волны столкнулись. Димка треснул по башке парня с серпом, потом от души дал под зад какой-то сумасшедшей девчонке, замахнувшейся на Игоря горшком. Вокруг выли, рычали, катались по земле. Но мальчишка уже ничего
По ушам мальчишки оглушительно ударила волна чего-то мощного, и ноги у него резко подкосились. Глаза налились кровью, всё утонуло в искажающем кровавом тумане. Что…
Димка ошалело закрутил головой — и чуть не упал от второго удара. Тем не менее, он всё же заметил стоящую прямо над ним, на пирамиде, коренастую фигуру. Хорун стоял перед чашей с огнем, и, что-то ритмично завывая, вскидывал и опускал тяжелый посох, увенчанный нестерпимо сверкающим, хрустальным, наверное, черепом. Каждый раз дымное, багровое пламя само по себе выхлестывало вверх — а когда он опускал посох, невидимая, но мощная сила била мальчишку по башке. Он без труда догадался, что это и есть Олаёец, жрец Поющего Червя.
* * *
Жутко зарычав от ярости, Димка бросился вперед. Очередной удар сбил его с ног, и он едва дополз до ведущей вверх лестницы, волоча в руке тяжелую, как никогда, палку. В глазах стояла кровавая муть, и он, опираясь о стену, едва поднялся на ноги. Покрутил головой, высматривая остальных. Игорь держится за виски, зажмурившись, остальным не лучше. Рабам тоже. Вот почему Олаёец не пустил эту дрянь в ход раньше…
Рыча, словно бешеный пес, мальчишка пополз вверх по лестнице. На четвереньках, потому что сил подняться на ноги уже совсем не было. Удары били и били по башке, мир мерцал, на целые секунды выключаясь. Я, наверное, сейчас сдохну, решил Димка. У меня просто лопнет что-то в голове, подумал он в миг просветления. Но раньше сдохнет этот гад…
Сознание уплывало, мальчишке казалось, что он уже где-то в аду, где нет вообще ничего, кроме бесконечной лестницы и беспощадно бьющих по голове ударов…
И удивленно замер, в какой-то миг поняв, что лестница… кончилась. Олаёец был всего шагах в пяти. Сейчас, вблизи, выглядел он на удивление отвратно — жирный, широкозадый, в какой-то юбке из засаленных хвостов, весь увешанный браслетами и ожерельями из бирюзы и нефрита. Лицо его скрывала черная рогатая маска из перьев, над ней жутко торчали склеенные смолой, скрученные в витой рог волосы. Из этого рога торчали многочисленные палочки, на них, на шнурках, болтались черепа каких-то местных крыс, здоровенные сушеные пауки и ещё какая-то гадость.
В конечном счете, жреца подвела вера в собственную магию. Несмотря на жирность, Олаёец был широк в кости и явно отличался недюжинной силой. Ему ничего не стоило подойти к почти беспомощному мальчишке, и, хорошенько размахнувшись, размозжить ему череп своим посохом. Но вместо этого он принялся завывать и подпрыгивать с удвоенной энергией. Удары долбили Димку вновь и вновь — но боль и ярость довели мальчишку буквально до белого каления и их он уже почти совсем не чувствовал.
Встать на ноги, правда, уже никак не получалось. Скалясь, словно издыхающий волк, Димка содрал с запястья петлю палки. Здорово всё же, что я играл дома в городки, подумал он. Мог бы и в шахматы. То-то было б сейчас пользы!..
На миг мальчишка замер. Он чувствовал, что сейчас пришел решающий миг во всех его приключениях и всё — то есть, вообще ВСЁ — зависит от того, попадет он, или нет.
Думать над этим он, правда, не стал. Тело, словно само по себе, приподнялось на руке и запустило в жреца палку. Она, вращаясь, полетела в цель… и прежде, чем Димка успел испугаться, сочно треснула Хоруна по лбу. Олаёец, как раз воздевший в этот миг руки, потерял равновесие и опрокинулся назад, грохнувшись затылком об каменные плиты. Точно так же об них грохнулся и его посох — и череп на его конце взорвался радугой осколков.
* * *
— Ты просто зверь какой-то, — с уважением сказал Борька, перевязывая Димке спину. — Мы все аж обалдели, когда ты этому уроду с дубиной прямо башкой по яйцам дал, а потом на пирамиду залез и завалил этого жирного гада…
— Ага, — пробормотал мальчишка. Борька смазал рану заготовленной на этот случай мазью — но она болела всё равно. Мощно и радостно болела башка, тело стало словно ватное. Сейчас Димку одолел бы даже шестилетка, но драться было уже не с кем — все рабы валялись на земле, парализованные анмы или оглушенные ударами по черепу. Бродящие среди них Волки осторожно поили их драфой. Другие перевязывали раны себе или друг другу. Ещё двое деловито вязали уже пришедшего в себя жреца. Олаёец ошалело моргал — должно быть, никак не мог поверить в случившееся. Дурацкая маска свалилась с него и на его широкой губастой роже было написано полное обалдение. Она мало что не лопалась от жира и казалась Димке дико смешной.
А ведь этот жирный урод чуть было нас всех тут не прикончил, подумал вдруг он. А я даже и не знал, что тут вообще бывает… вот такое. А если бы знал — то и на пушечный выстрел не подошел бы сюда… наверное. Но дуракам везет…
Вдруг до него долетело тявканье и вой. Нарастая волной, они катились из джунглей. На лице жреца вдруг расцвела отвратительная, наглая ухмылка. А потом из леса хлынула волна змееволков.
* * *
— Йожики плакали, терпели, но всё равно лезли на кактус в порыве страсти, — пробормотал Борька, глядя вниз.
Димка уныло кивнул. К их общему великому счастью ребята успели закрыть и запереть ворота, так что ворваться в город змееволки всё же не смогли. Но они, как ненормальные, лезли на стены, пытались подрыть их, запрыгнуть наверх, не доставая совсем чуть-чуть. В них в ответ летели стрелы, камни, найденные на первом этаже башни тыквы с ядовитым соком — сотни тварей уже полегли, но их были тут буквально тысячи. У Димки даже рябило в глазах. Он и представить не мог, что тут, в этом лесу, столько этой черной нечисти. А от мысли, что эта жуткая орда накрыла бы их снаружи, за стенами, по телу пробирал холодок. Снова повезло нам, подумал он. Только вот не всяк вывозит, кому везет…
— Что делать-то будем? — уныло спросил Юрка. — Нам же даже из города не выйти. Тут и загнемся от голода.
— Делать… — Димка сжал ладонями гудящую голову. Чувствовал он себя по-прежнему отвратно, черная жуть наплывала волнами. Мальчишка посмотрел на храм. А ведь это оттуда, понял он. Что-то там такое есть… — Давайте в храм заглянем. Всё равно тут пока заняться нечем…
* * *
— Да что это за… — Борька проглотил откровенно непечатное определение. Тем не менее, это было именно оно. Храм оказался просто каменным ящиком — а в самой его середине, на широком постаменте, торчала здоровенная черная фиговина, в самом деле чем-то похожая на двухметровый каменный хер. Наверное, выточенный из обсидиана — он мрачно, тяжело блестел. Ничего забавного в нем не было — от него исходила физически ощутимая жуть, от которой все волоски на теле вставали дыбом и начинали вибрировать.