Племя вихреногих

Аннит Охэйо

– А вообще народу у вас сколько?

Льяти в очередной раз пожал плечами.

– Я не знаю. Племен - десятка два сейчас.

– А в племенах народу много?

– У кого как. Где по десять человек, где по четыреста. Народ-то на одном месте не сидит, бывает, что из племени в племя переходят. А бывает, и племена сливаются. Вместе-то ведь намного удобнее жить.

– Где-то тысячи четыре человек, - подвел среднее арифметическое Сергей.
– На целый мир негусто...

– Да ты что?
– возмутился Димка.
– Они с двух десятков планет, ты представляешь, как много мы можем узнать?

– Они и себя-то совсем плохо помнят, - ответил Сергей.
– Похоже, одичали вконец.

–

Кто одичал?
– возмутился Льяти, и Димка подумал, что когда все говорят на одном языке, не всегда бывает хорошо...
– Я на тебя посмотрю, когда тебе тысяча лет исполнится, - да ты даже имени своего не вспомнишь!..

– А что, тут есть и такие, кто тысячу лет прожил?
– удивленно спросил Борька.

– Есть, конечно, - спокойно, как о чем-то, совершенно обычном, сказал Льяти.
– Есть даже такие, кто по пять тысяч лет тут прожил, - только толку? Всё равно, они лишь несколько веков последних помнят, да и то не целиком, понятно, - память, она же не бездонная.

Это Димка понимал уже и сам. Здешний мир в рассказе Льяти выглядел довольно-таки грустно - мир с остановленным временем, совсем как в злой сказке. Быть вечным мальчишкой - здорово, конечно, но Димке хотелось вырасти, стать взрослым, заняться серьёзными, взрослыми делами. Завести семью, наконец, - а что в этом такого?.. Короче, не понравилось ему здесь...

– А география в этом мире какая?
– спросил неугомонный Юрка.
– Ну, горы там, моря, проливы?..

– Горы тут есть, - усмехнулся Льяти.
– Дальше к западу, большие, настоящие. С этим, как его, со снегом, вот. На севере тоже, только пониже, без снега. На востоке степь, потом пустыня, потом, говорят, тоже море. А на юге - Море Птиц. За ним тоже холмы всякие...

– И всё? Что там за горами, за морем?

Льяти пожал плечами.

– Не знаю, я там не бывал же. А если кто и бывал, - то не рассказывает.

– А почему? Табу у вас, что ли, такое?
– спросил Сашка.

Льяти удивленно взглянул на него.

– Нет, конечно, просто отсюда в другие места не попасть. Вы же видели, какой тут лес. Мало кто даже до северных гор доходил - слишком опасно, а если и дойдешь, так в них драконы и живут. Западный лес перед горами, - ещё похуже этого, и племена в нем живут самые в нашем мире дурные. А через сами западные горы и вовсе не перейти - в них холодно очень и дышать нечем. Да и места там жуткие. Такое можно там увидеть, что лучше потом и не жить, - его передернуло.
– А через Море Птиц не перебраться - его Хозяева очень крепко стерегут. Ну, говорят, что люди и на востоке у Тихого Моря живут, но я не знаю, правда ли это. Пустыню-то не перейти, в ней воды совсем нет. Я пробовал же.

– А Море Птиц - оно далеко?

– Не, не очень. Дней пять-семь.

Димка присвистнул. Брести ещё целую неделю по этому кишащему чудищами лесу ему категорически не улыбалось. С другой стороны - оставаться здесь ещё опаснее, а вызвать вертолет для удобного путешествия тут вряд ли получится...

– Дорога трудная?

Льяти вдруг улыбнулся.

– Ну, это кому как. Я-то сюда дошел, дойду и обратно, не впервой. И вы, наверное, сможете.

– Наверное?

– Я тебе бог что ли, предсказывать? Да не бойтесь, вас много, и деретесь вы хорошо, - Льяти задумчиво почесал свежий синяк на скуле, полученный им во время отчаянной, но, увы, безуспешной борьбы за свободу.

– Ты нам поможешь пройти к Морю Птиц?
– спросил Сергей.

Льяти широко улыбнулся.

– Конечно!

* * *

После столь раннего пробуждения ребята пришли в состояние некоторого обалдения - с одной стороны, четырех часов сна было явно маловато, с другой - спать пока что никому не хотелось, благо, побудка оказалась очень... яркой. А впереди ещё три четверти длиннющей здешней ночи - целая вечность, как подумал Димка. Самое поганое, что тут совершенно нечего делать - идти ночью через такой лес безумие, а никаких особых дел в маленьком лагере не имелось. Оставалось лишь расспрашивать Льяти, который, впрочем, тоже выглядел несколько... пыльным мешком пришибленным, как говорила Аглая о тех, кто затягивал или даже срывал ее пионерские поручения.

– Как же вы к таким суткам приспособились?
– спросил Сергей.

– А чего приспосабливаться?
– удивился Льяти.
– Ночь спим, день бегаем. А у вас что, день короче?

– Ага, в полтора раза, - ответил Димка.

– Ой, это очень мало. Как вы что-то успеваете?

Мальчишка вздохнул.

– Ну, иногда и не успеваем. Мне, например, иногда хотелось, чтобы в сутках и побольше двадцати четырех часов было.

– А что такое час?

Димка показал Льяти часы, но тот даже после длительных объяснений не понял назначения прибора. Цифр он не знал, и вообще оказался совершенно неграмотным - то есть, считать-то он умел, но лишь на пальцах. В буквальном смысле - на пальцах рук и ног. Сама идея каких-то условных значков - что букв, что цифр, - казалась ему даже не непонятной, а совершенно ненужной - зачем, если считать можно в уме, а всё, что надо - передать на словах? И всё это при том, что назвать Льяти идиотом не получалось, - он был сообразительный мальчишка с живым характером. Даже, пожалуй, слишком живым, - Димка ещё никогда не видел столь стремительной смены эмоций.

Аглая от такой безграмотности гостя едва не упала в обморок - в её представлении здоровый парень, восьмиклассник, не умеющий даже читать, был чем-то совершенно немыслимым. По старой памяти она тут же дала Димке пионерское поручение "подтянуть" Льяти хотя бы до уровня первого класса. Мальчишка отказываться не стал, но про себя растерялся, - он знал, что Аглая с него не слезет, а как учить грамоте, если ни букваря, ни даже классной доски под рукой нет? Да и объяснить, зачем всё это надо, Льяти будет трудновато - с чтивом в отряде было плохо, в поход шли, понятно, не затем, чтобы читать книжки. У Ирки в рюкзаке нашелся ботанический атлас, у Антона - затрепанная "Молодая Гвардия", вот и всё. Да и тетрадки им нужны совсем для других дел. Да уж, задачка...

Между тем, Льяти продолжал сыпать вопросами, как из пулемета - пусть он и дикий, любопытства ему было не занимать. При всем этом, его поражали даже совершенно обычные, с точки зрения пионеров, вещи, начиная от обычной стальной ложки, - Льяти не принимал её назначения, но сам материал ему понравился, и он стал расспрашивать, где можно найти такой. Однако, обстоятельный рассказ Сашки о железорудных шахтах, конвертерах и доменных печах прошел как-то мимо его ушей - Льяти совершенно искренне не понимал, как можно сделать какой-то МАТЕРИАЛ. Мастерить из уже готового - это он знал и хорошо в этом разбирался. А вот сделать что-то, в природе несуществующее, - это в его представлении было самой настоящей черной магией...

Сашка неосторожно дал ему посмотреть свою финку, - и в итоге её едва удалось отобрать: Льяти быстро оценил преимущества стального оружия над каменным. Хорошо хоть, что с одеждой таких проблем не возникло, - ткать здесь умели, хотя лишь в немногих племенах, да и там ткали, в основном, паруса и ковры, а не одежду, которая здесь сводилась к обусловленному приличиями минимуму. Идея же обуви оказалась для Льяти совершенно непонятной, - из чистого любопытства он выпросил у ребят пару кедов, но ни одна не налезала ему на ноги, подошли только кеды Максима.