Племя вихреногих

Аннит Охэйо

Димка недовольно помотал головой. Фиг с ним, с нарядом - если Аглае этот дикарь нравится, то так ей и надо. Впрочем, послушать Льяти определенно стоило, - мальчишка хорошо понимал, что от этих самых рассказов вполне может зависеть их благополучие, а может, и сама жизнь...

– Странно, - вдруг сказала Машка, посматривая на голые плечи Льяти.
– Он же всё время так ходит, да?

– Наверное. А что?
– буркнул Димка.

– Тогда почему он совсем не загорел?

– В самом деле...
– Димка задумчиво посмотрел на себя. Он уже полдня топал голый по пояс под громадным здешним солнцем, - а кожа даже не покраснела, словно он шел под лампочкой.
– Выходит, что ни фига тут не загоришь.

– И не обгоришь, - вставила Машка.

Димка нахмурился. В самом деле, в прошлом году он обгорел так, что маме пришлось два дня обмазывать его сметаной, - но ведь красиво же получилось, черт побери! По крайней мере, когда "линька закончилась", как зловредная Машка называла облезание кожи. А в этом мире, выходит, солнце совсем другое, не такое злое, что ли. Но всё равно - обидно, словно у него отняли что-то вроде бы незаметное, но притом - очень нужное...

Мальчишка недовольно помотал головой. Ещё не хватало расстраиваться от такой мелочи! Солнечный ожог ему не грозит - вот и хорошо. Если на такой жаре пришлось бы ещё и от солнца кутаться, - то вышло бы совсем хреново. Всё же, странный здесь мир...

Подтверждение этому он получил буквально через минуту. Им открылась аккуратная, идеально круглая полянка, посреди которой торчал единственный громадный цветок - могучий, толще человека, коленчатый стебель высотой метра в четыре венчался единственным, метра в полтора, цветком неприятного ярко-розового оттенка, похожим на какую-то громадную муху - такая, по крайней мере, у Димки возникла ассоциация. Ирка с восторженным писком бросилась вперед, - но Льяти ловко схватил её за руку.

– Нельзя. Нельзя подходить, - неожиданно строго сказал он.

– Почему это?
– возмутилась Ирка.
– Табу такое, что ли?

– Нет, - терпеливо объяснил Льяти.
– Это скорпионов чертополох.

– И что?

– У него вместо нектара кислота. Подойдешь к нему близко, - он в тебя плюнет.

– Ну, плюнет, и что потом?

– А ничего. Лежишь и удобряешь.

– Врешь!
– выдохнула Ирка.
– Так не бывает. Цветы не плюются.

– Нет, не вру!
– Льяти бодро вышел на полянку и остановился метрах в трех от цветка. В следующий миг тот вдруг... ожил. Могучий стебель шевельнулся, цветок, только что уныло свисавший вниз, вдруг приподнялся, нацелившись на мальчишку. Послышался странный звук, вроде вздоха - и цветок вдруг словно раздулся.

В этот миг Льяти резво отпрыгнул назад, - а ещё через миг точно на то место, где он стоял, ударила мощная струя мутной, желто-зеленой жидкости. Льяти взвыл и покатился по траве, - его достало разлетевшимися брызгами. Ирка, завизжав ещё громче, бросилась к нему, но мальчишка не обращал на неё внимания, яростно оттирая ноги пучками тут же надранной травы.

– Ты с ума сошел!
– завопила Ирка.
– А если бы ты погиб?!

– Да не, я ловкий, - Льяти бросил пучок травы и посмотрел на свои ноги. Они все были в красных пятнах, словно их ошпарили кипятком. Лицо его скривилось от боли, но голос звучал вполне спокойно.
– Это сейчас я споткнулся. Квинсы, вон, вообще к самому стволу подбегают - и ничего им, гадам таким...

– А им-то зачем?
– удивилась Ирка.

– А стрелы мазать. У него сок очень зловредный - насмерть не отравит, а ни рукой, ни ногой пошевелить не сможешь. Лежишь, как бревно, а эти уроды над тобой смеются...

– А зачем это им?
– спросил подошедший Сергей.

– Как зачем?
– удивился Льяти.
– А как они тогда прохожих грабить будут? Квинсы же все трусы. Они в драку никогда не лезут. Стрелами из кустов - это да, а в честный бой - никогда, понимают же, что им там ничего не светит.

– А что ж вы им ума-то не вложите?
– удивился Максим.
– Грабить ведь нехорошо.

– Да мы пробовали, да только фиг найдешь их, - вздохнул Льяти.
– Квинсы - они вообще дикие. У них даже домов нет - они по дуплам прячутся. И красятся так, что фиг их заметишь.

– Как это - красятся?
– спросил Борька.
– Как девчонки?

– Ну, они краски всякие делают - из камней, из растений всяких. А потом кожу себе мажут - в зеленый в основном цвет, с разными пятнами. Вот потому и не заметно их.

– А, это как у нас маскхалаты, - догадался Сергей.
– Только у нас солдаты одежду красят... то есть, не они, а сразу на фабрике красят. А Квинсы - себя, прямо кожу.

– И не чешется у них?
– с интересом спросила Ирка.

– Чешется, надеюсь, - ответил Льяти.
– Я-то не пробовал. Я же не дикарь какой.

Димка хихикнул. От парня в одном куске звериной шкуры такое заявление звучало несколько забавно...

Он перевел взгляд туда, куда ударила струя, - и невольно поёжился. В аккуратной зеленой травке зияла похожая на кляксу черная дымящаяся проплешина.

– Ни фига себе цветочек, - Борька почесал в затылке.
– Сразу и могилка тебе, и надгробие.

Димка недовольно помотал головой. Сцена вышла бредовая, словно из сна, - но это самая что ни на есть реальность, и в неё нужно поверить. Мир здесь полон опасностей, - и им наплевать, что кто-то сомневается в них... Танька, между тем, уже ковырялась в своей аптечке, надеясь найти там мазь от ожогов - но, увы, напрасно.

– Не знаю, чем тебе помочь, - наконец с неохотой призналась она.
– А вы что в таких случаях делаете?

– Надо пайвулл найти, - проворчал Льяти, поднимаясь на ноги.
– Да вон он, внизу...

– Что?
– спросила Ирка.

– Пайвулл, - пояснил Льяти, уже бодро спускаясь вниз. Если ему и было больно, на его ловкости это никак не отразилось.
– Это растение такое. Лечебное.

Пайвулл оказался похожим на земное алоэ - толстый конический стебель высотой метра два с половиной, сплошь покрытый мясистыми, темно-зелеными отростками и увенчанный пучком длинных колючих листьев. Тоже далеко не безобидных - когда Льяти протянул копье и сбил со ствола несколько отростков, листья вдруг, словно плети, хлестнули по древку, оставив на нем хорошо заметные царапины.