Пленён и опасен
Шрифт:
Так. Похоже, у кого-то пробелы в образовании.
– Ты разве не знаешь? – осторожно спросила я.
Ещё один мрачный взгляд, в котором промелькнуло нечто уязвлённое. Но Эрдан прикрыл глаза, откинув голову.
– Нет, – произнёс. – Я, если ты заметила, не имел возможности получать информацию кроме той, которую предоставляли хозяева.
Последнее слово он выделил с такой ненавистью и презрением, что я непроизвольно коснулась его руки.
– Прости. Я
– Первое, – отозвался Эрдан и тут же болезненная судорога скользнула по лицу.
– Кто на такое способен… – пробормотала я, снова провела по его плечу, предплечью: – Не отвечай. Вижу, что ты не можешь. И знаешь… я попробую разобраться с теми печатями, которые не дают тебе говорить о прошлом. Хорошо?
– Они все связаны между собой.
Понимаю. Нарушишь одну – нарушатся и другие. Но мне всё сильнее хотелось узнать о нём! Его прошлом, его жизни.
Помочь ему. Даже вопреки здравому смыслу.
Эрдан замолчал, и я убрала руку. Вдруг ему неприятны эти прикосновения. Я-то ведь тоже из хозяев.
– Расскажи о драконах, – попросил вдруг.
– Пока драконы малыши, – произнесла я, коснувшись тёплой чешуи, – они сумеречные, непроявленные. Для них опасны и Пламя, и твари. Именно малышей чаще всего призывают детям, наделённым силой. Тогда легче происходит слияние ипостасей. Вырастая, драконы становятся материальными и сильными, обретают собственное Пламя. С ними можно договариваться, но оборотными они уже не станут. Раньше мы… такие, как я, общались с драконами. Я этому училась… без практики, правда.
Эрдан открыл глаза, повернулся. Глянул на меня внимательно, но ничего не сказал.
– И всё же при слиянии с людьми драконы становятся сильнее, – продолжила я. – Это выгодный обоим… ммм… симбиоз. Драконья ипостась остаётся сумеречной, но делается материальной при необходимости. Дракон и человек сливаются в единое существо. Наша, – я снова погладила драконицу, – ещё молодая. Не малыш, но и не взрослая особь. Ей опасно передвигаться по Бесцветным землям. Откуда она здесь? Почему одна?
– А что, если… – начал Эрдан, но резко оборвал себя.
– Что? – не выдержала я.
– Ничего.
***
Эрдан
Эрдан сжал кулаки. Это было очень неприятно, обидно, унизительно. Не знать таких элементарных вещей. Но в крепости ему ничего не рассказывали о драконах. Он спрашивал, хотел выяснить, пытался требовать…
Видимо, на то был приказ свыше. Его обучали владеть даром, сражаться, преподавали разные полезные науки. Кроме одной – той, что казалась самой важной.
А потом…
Наверное, в чём-то он сам виноват. Ведь была же возможность.
Иногда его настигали видения. Видения того, что происходит с маленьким Ниссвилом. Там, во дворце.
В детстве он ненавидел эту связь, затыкал себе уши, убегал, забивался в самый тёмный угол и никогда не слушал, что там происходит. Отгораживался, как мог. Всей душой жаждал разорвать.
Наверное, если бы он пытался присмотреться понять – что-то непременно запомнил бы. Но это осознание пришло много позже. И он действительно начал приглядываться и прислушиваться. Ловить эти моменты, запоминать.
Особенно хорошо получалось в стазисе. Только вот после пробуждения далеко не всё мог вспомнить. Хотя и очень пытался.
Знал лучше многих политическую ситуацию в Атавии. Но оставалось немало пробелов. Иногда до глупого обидных.
Вот как, например, о драконах. Принц со своими советниками часто обсуждал ситуацию на границах, однако ни разу речь не заходила о подробностях слияния с драконами.
Зато он не раз видел Ниссвила с Эльвин. И в перерывах между встречами с ней. Многое мог бы ей порассказать.
И даже, пожалуй, иногда хотел.
Особенно когда её глаза горели, защищая жениха. Хотел бы он, чтобы так же они разгорались, когда она говорит о нём, Эрдане.
Но этого не будет. Он лишь пленник, которого ей предоставили в пользование. На худой конец – тот, кого можно пожалеть.
Кулаки снова непроизвольно сжались. Он и сам не мог понять, почему это так злило.
Ведь по-хорошему, нужно бы избавиться от девчонки.
Но рука не поднялась. Она единственная из всех, кого он знал, действительно захотела его отпустить.
И когда она так нежно смотрела, так мягко касалась, в его голове почему-то проносились воспоминания о пьянящем эле. Хотелось задержать, продлить этот миг. Испытать опять.
И, в конце концов, она могла ещё пригодиться. Может, рано или поздно удастся с ней договориться, чтобы сняла шресовы печати.
Отпускать её он в любом случае не собирался. Она не понимала, искренне не представляла, что может ждать её по возвращении. Эрдан с радостью просветил бы. Да ведь не поверит.
Почему-то очень не хотелось отдавать её на съедение Ниссвилу и мерзавцу Мерсу.
И особенно неприятно было показывать при ней свою ущербность. Просить объяснить.
Но она так спокойно, ласково рассказывала. С таким пониманием.
А её взгляд…
Он почти решился спросить. Вдруг она знает ответ на вопрос, который терзает его уже больше двадцати лет?
Почти.
Эрдан дёрнул головой, отвернувшись. Это, наверное, усталость сказывается. Слишком много сил потратил. По-хорошему, поспать бы, восстановиться.
Она снова провела рукой по разноцветному боку драконицы. Как же всё-таки та здесь оказалась? Неужели это его вина?