Пленённая княжна
Шрифт:
И что еще хорошо — он не пытал расспросами всякими. Признать, если бы что спросил, то тут же выдала себя от растерянности, которая со мной случалась редко. Но сейчас, видят боги, другой случай. Ветица не одобрила бы такого, конечно. На сердце стало совсем тяжело, давили мысли тягостные. Их прервали гулкие шаги.
— Кого там еще несет? — процедил сквозь зубы Вротислав, поднялся быстро и легко, а я натянула одеяло до самого носа.
Он вышел, плотно прикрыв за собой дверь, вновь оставив меня одну. Я вслушивалась в гудение голосов, но так и не смогла ничего разобрать. На этот раз вернулся быстро, принялся расхаживать по клети, собирая одежду. И не успела
оживиться.
5_3
Нужно было вставать, потому что, судя по всему, сюда может войти кто угодно и когда угодно. А мне никак нельзя раскрывать свое происхождение — это чревато для достоинства всего рода. Я откинула одеяло и соскользнула с кровати, дернув на себя походный мешок с вещами. Впрочем, смена одежды у меня была одна — свою нужно выстирать, она вся в грязи высохшей. Трудностей и неудобств было слишком много, и они были неизбежны, главное — не сгущать тревогу, что поднималась в груди с каждым мигом. Расчесав волосы и сплетя плотно в косу, поспешила ее спрятать, подпоясалась, перетряхнула все вещи, сложила обратно в мешок. Расправила постель и скрутила тюфяк, убирая ее из-под ног, уселась на лавке, прислонившись к стене, зажав ладони между коленей. И от одной мысли, что придется сидеть целый день, словно в заточении, внутри сделалось совсем темно. Выходить я не собиралась — пережду один день, ничего со мной не сделается. Да и синяк на скуле слишком явный, будет притягивать лишние косые взгляды, я и так вчера за столом прятала его, благо в горнице полутьма была, никто и не заметил.
За дверью вдруг послышались шаги, я сжала плечи, скрестив на груди руки, и удивилась увидеть в дверях Вротислава. Окинув меня быстрым взглядом, он прошел вглубь, поставив на стол под окном принесенную снедь, от которой поднимался горячий пар, и уже скоро клеть заполнилась запахом выпечки и пареной кашей.
— Не нужно было, — уперлась я от стеснения, хотя нутро от запаха съестного скручивало — вчера я почти ничего не ела. От того, что он принес еды, помня о моем существовании, тесно делалось в груди.
— Нужно, — подал мне рушник. — Набирайся сил. Не хватало, чтобы ты где-нибудь по дороге свалилась с седла.
Он отступил, но задержался, сверкнули серо-туманные глаза, их взгляд пристыл к моей щеке. Княжич протянул руку, коснувшись пальцами моей скулы, провел вниз по подбородку. Я не могла пошевелиться, словно завороженная, потеряв всякое самообладание, ждала, что будет дальше, но ничего не последовало. Вротислав вытянулся и отошел. Спеша вернуться в горницу, открыл дверь, впуская мужские голоса — все, видно, только начали просыпаться после вечернего шумного застолья. Створка захлопнулась, я некоторое время смотрела на нее, а потом перевела взгляд на оставленную еду княжичем. Поднялась, медленно прошла к столу, смотря на пшеничную кашу, щедро сдобренную маслом, на свежевыпеченный хпеб и ягодный взвар, пахнувшей слишком сладко, чтобы оставаться не выпитым. Пристроилась к столу, взявшись за деревянную ложку, зачерпнула немного и, подув, но, все же обжигая губы, попробовала. А следом еще и еще, пока плошка не оказалась пуста. Я и в самом деле была очень голодной, потому и хлеб съела, запив отваром.
Нутро сразу потяжелело, как и веки, и голова, вновь захотелось спать. Казалось, только приклонила голову к стене, как уснула мгновенно, не помешал и поднимавшийся шум в горнице, хлопавшая без конца входная дверь и на задворках дома старосты лаявшие псы, встревоженные запахом чужаков.
Я так бы и проспала до поздней ночи, но по щеке прохладой мазнул сквозняк, и присутствие постороннего сразу вытеснило меня из сна. Распахнула глаза, выхватив взглядом Вротислава — он принес огонь еще в светлую, но уже погружавшуюся в бледный сумрак клеть. Сон окончательно ушел, я почувствовала себя отдохнувшей.
Княжич заметил, что я проснулась, хоть и не смотрел в мою сторону. Укол досады все же оставил след. Я поднялась. Когда он зажег лучины, увидела, что его волосы влажные, да и ворот рубахи тоже. Мне до зуда по коже хотелось отмыть следы после посягательств татей, смыть водой грязь, которой меня облили. Ведь впереди еще долгий путь, а ближайшие веси не скоро встретятся.
— Мне нужно помыться, — сказала, а внутри все распалялось — на деле оказалось, что притворяться простой девкой мне не по нутру, чувствовать себя серой тенью.
Княжич, казалось, сделался вовсе неподвижным, а я выпрямилась и подняла подбородок выше, выказывая твердость в своем решении, вцепившись взглядом в его макушку — пусть не думает, что меня можно не замечать. Решимость быстро осыпалась пылью, когда он развернулся, но даже тогда старалась смотреть прямо, ничуть не проявляя сомнения и слабины. Он затмил собой мягкий золотистый свет, что играл бликами на одной стороне его лица, а от его выросшей тени казалось, что в клети потемнело.
— Хорошо, — посмотрел свысока и тягуче, — сейчас вернусь. — Направился к двери, скрываясь за ней, а у меня почему-то сердце пустилось в галоп, хотя с чего вдруг?
Чтобы занять себя, прошла к вещям, выуживая исподнюю. В дверь тихо поскребли. Поправив выбившиеся от сна пряди, быстро спрятала за ворот косу. Кто это может быть? Прошла к двери, отворила так, чтобы щель была узкая, но тут же расслабила плечи, потому что за дверью опасности никакой не было.
— Велено проводить тебя, — обронил русоволосый мальчишка шести зим, в кожухе не по плечам нараспашку — видно, доставшийся от старшего брата или родственника какого.
— Подожди, — велела я, накинула кожух и, взяв скрутку, засунула ее за пазуху, вышла в темный переход.
5_4
Мальчишка повел по темному переходу, и когда спешно проходили мимо горницы, голоса стали слышны отчетливее, но все равно ничего не разобрать в этом мужицком гвалте. Я одернула себя резко, когда осознала, чей голос хочу выделить. Вротислав наверняка там, присоединился к братии. Тем лучше, значит, у меня еще будет время хорошенько подготовиться ко сну, хотя в то плохо верилось: наверняка не будут засиживаться — если завтра дождя не будет, то в дорогу, а прежде нужно хорошо выспаться.
На улице было до того свежо и прохладно, что тяжелые мысли быстро развеялись, исчезло куда-то и гнетущее волнение. Я жадно вбирала в себя сладкий, напитанный влагой весенний воздух, ступая по мягкой в неглубоких лужах земле. Дождь еще моросил, окропляя лицо водной пылью, еще больше будоражил. Мы минули двор, который — слава Макоши — пустовал — все сейчас собрались в избе за общим столом. Мальчик повернул налево, уводя меня в сумрачный проулок хозяйских построек, где, видно, хранились всякие припасы, но сейчас весной они, верно, были полупусты. Вышли на задворки и пошли по узкой стежке, что тянулась по пологому склону куда-то в сторону других построек и темневшего полудикого яблоневого сада — видно там и были парильни.