Плени меня

Уэст Хармони

Теперь Бо хочет превратить эту комнату из моего кошмара в мою мечту.

— Знаешь, что нездорово? — Говорю я ему. — Мне здесь нравится больше, чем в собственном доме.

Я не осознаю, насколько правдивы эти слова, пока они не слетают с моих губ. Мне нравится быть здесь. Я здесь в ловушке, но дома я тоже была в ловушке. Под контролем большого пальца моей матери. Даже будучи студентом колледжа, она все еще контролирует меня. Моя специальность, мое будущее, вся моя жизнь. Единственная причина, по которой

я готовлюсь к медицинскому, - это из-за нее. Все, что я делаю, каждый мой шаг - это то, чего она от меня требовала.

Я хочу специализироваться в области искусства. Я хочу, чтобы моя работа была посвящена моему творчеству. Я хочу снова сосредоточиться на своем искусстве без чувства вины или стыда.

Бо позволяет мне это делать. Поощряет меня к этому. Мои родители забрали единственное, что доставляло мне настоящую радость. Бо Грейсон вернул это мне.

— Конечно, тебе здесь нравится больше. — Дьявольская, кривая ухмылка. — Я здесь.

— Признай это, — бросаю я вызов, неуверенность колеблется в моей груди. — Ты влюбляешься в меня.

Он делает шаг ко мне. Змея, оценивающая свою жертву, прежде чем напасть.

Его взгляд перемещается от моего лица к ключицам, к моей груди, набухающей под волосами, к плоскому животу, к длинным ногам под его брюками.

Он ударяет ладонями по зеркалу над моей головой, наклоняясь ко мне.

— Я признаю это, когда ты признаешь.

Мое сердце замирает. Подожди. Значит ли это... Нет. Он не влюбляется в меня. Кто-то вроде него, кто выслеживает, мучает и убивает, не способен любить.

Когда я не отвечаю, он ухмыляется.

— Ты хочешь меня. Не так ли?

Да. Несмотря ни на что, да.

Он наблюдает за моим лицом, пока я разглядываю его — гладкую, рельефную грудь. Плоский живот на вид как упаковка из шести банок пива. Бедра, которые исчезают в его джинсах. Выпуклость у него под поясом.

— Может быть, это проклятие, — он наклоняется ближе, прохладное дыхание касается моей шеи, и я вздрагиваю, — что звери вроде меня неравнодушны к принцессам.

Его руки отрываются от зеркала над моей головой и ласкают мои щеки. У меня есть только одно мгновение, от которого замирает сердце, чтобы посмотреть в его проницательные серые глаза, прежде чем они закрываются, и он прикасается своими губами к моим.

Его губы на удивление мягкие, даже когда он углубляет поцелуй, двигаясь по моим губам с незнакомым опытом. Вырывая у меня стон, я приоткрываю для него губы. Обе его руки сжимают мою челюсть, не позволяя мне никуда двинуться. Меня никогда раньше так не целовали. Мое сердце подступает к горлу, дышать невозможно.

Пока он, наконец, не прерывает поцелуй, его глаза все еще закрыты, а руки держат мое лицо. Как будто он приклеен ко мне и не может оторваться.

—

Развяжи меня, — выдыхаю я.

Его серые глаза распахиваются.

— Что ты собираешься попробовать на этот раз?

— Прикасаться к тебе.

Он ухмыляется, но не делает ни движения.

— Поверь мне, я никуда не собираюсь уходить.

И на этот раз я серьезно. Я хочу продолжать создавать свое искусство. Я хочу продолжать прятаться от внешнего мира и делать именно то, что я хочу, а не то, чего кто-то другой хочет или ожидает от меня.

Больше всего я хочу трахнуться с Бо Грейсоном.

С этими словами он вынимает лезвие своего карманного ножа и разрезает мои путы, освобождая меня. Он засовывает нож обратно в карман и возвращает руки к зеркалу над моей головой.

Я проглатываю комок в горле и пытаюсь контролировать свое дыхание. Его ключицы выступают вперед, и я провожу по ним кончиками пальцев. Мягкая кожа покрывает твердую сталь. Затем мои ладони скользят по его плечам, украшенным чернилами. Он такой великолепный, даже не пытаясь им быть. Самое потрясающее произведение искусства, которое я когда-либо видела.

Его руки остаются неподвижными над моей головой, пока я исследую его, как будто он скульптура. Мои руки скользят по его напряженным бицепсам, вниз к твердым костям запястий, а затем к его длинным пальцам. Пальцы идеально подходят для игры на пианино, бренчания на гитаре или для того, чтобы заставить меня кончить.

Наконец, я поднимаю руки туда, куда хочу — к его груди. Гладкая и твердая. Твердые мышцы под ней. От моего прикосновения он издает нежнейший вздох через нос. Мои ладони опускаются к его животу, и он напрягает мышцы там, вызывая легкую улыбку на моих губах.

Когда мои пальцы достигают полоски кожи чуть выше пояса его джинсов, он ловит мои руки и с хрустом прижимает их к моей голове.

— Моя очередь, — рычит он не от гнева или разочарования, а от вожделения.

Он прижимается своими губами к моим. Мой желудок сильно переворачивается, сердце подступает к горлу, и я не могу сдвинуться с места, прижатая к холодному зеркалу.

Бо со стоном открывает для меня рот, и этот низкий звук из его горла заставляет пространство между моими бедрами заныть.

Свободной рукой он обводит контуры моего тела. Пока он не хватается за мое бедро и не притягивает меня к себе, и я задыхаюсь. Он уже тверд как скала для меня.

Мое тело мгновенно реагирует на шероховатость, по рукам бегут мурашки, а волосы на затылке встают дыбом. Я хнычу от трения между моими бедрами, и он прижимается ко мне сильнее.

Черт. Я не знаю, что он собирается делать дальше. Что я делаю? Он убийца, серийный убийца. Он чуть не убил меня.