Пленительные наслаждения

Джеймс Элоиза

— Доброе утро, жена моя, — прошептал он. — Давай займемся любовью?

Ее щеки сделались пунцовыми.

— Квил, а помнишь, как ты…

— Что я должен помнить?

— Что этой ночью ты… и я…

— О Боже! — воскликнул Квил, давясь от смеха. — Я ласкал тебя? Ты снилась мне всю ночь, Габби!

— Но на самом деле…

Габби выпустила из рук одеяло, которым прикрывала грудь.

— О, моя прекрасная жена спит без ночной рубашки! Так что было на самом деле?

— Ты… ты… — Квил застонал.

— Должно

быть, я был чересчур настырным? Если так, прости меня, любимая.

Габби опустила глаза на свои руки. Ее кудри струились по кремовой коже плеч.

— Мне нравится, когда ты без одежды. Пожалуй, теперь я буду притворяться каждую ночь, чтобы…

— Квил! — одернула его Габби, но на этот раз не с такой укоризной, как обычно.

— В чем дело? — невинным тоном спросил он. — Я тебя напугал, Габби? Прости, я ничего не помню. Но уверяю тебя, такого со мной никогда не было и больше не повторится.

— Я знаю, — произнесла она одними губами.

— Что?

— Я знаю, что этого больше не будет…

— Как это не будет? — удивился Квил. — Я должен искупить свою невоспитанность, Габби.

Не успела она подтянуть простыни, как он погладил ладонью ей грудь и посадил к себе на колени.

Габби поклялась себе, что это был последний обман. Она прямо сейчас во всем ему признается. И уйдет, если он от нее откажется.

— Гм… я не знаю, что произошло этой ночью, — продолжал он, укладывая ее в постель. Голос его становился все более хриплым. — Но может, мы поговорим в другой раз? Похоже, я не могу ни о чем думать, кроме тебя.

Габби лежала перед ним — прекрасная, пленяющая каждым изгибом своего роскошного тела.

— Квил…

Но его голова уже склонилась к ее груди. Габби судорожно схватила ртом воздух. Протест застрял у нее в горле, не встревожив наступившей тишины. Страсть пронзила ее, как молния, и между бедрами появилась влага. Однако чувство вины настойчиво стучало в сердце. Если с Квилом на этот раз ничего не случится, он, пожалуй, догадается, что она дала ему лекарство Судхакара. А может, он сочтет, что все обошлось само собой?

Нет, подумала она, Квил должен знать правду. Иначе обман будет стоять между ними всегда и она не сможет дарить мужу ласки без того, чтобы каждый раз не вспоминать об этом.

— Нам нужно поговорить, — решилась она и отстранила от себя его голову.

В глазах его вспыхнули озорные искорки.

— Ты такая серьезная. Не лучше ли заняться… — прищурился он.

— Нет! — Габби откатилась в сторону. — Мы уже занимались любовью сегодня ночью. Я хочу, чтобы ты это знал. — Квил онемел.

— Не может быть, — наконец прошептал он, но в голосе у него не было уверенности.

— Да.

— Но у меня не болит голова. Я думал… Разве это был не сон?

— Нет.

— Габби, я ничего не понимаю, — беспомощно посмотрел на нее Квил и сдвинул брови.

Обычно ей нравилось смотреть, как он хмурится, а это случалось каждый раз, когда ему предстояло решить какую-то задачу. Он был уверен, что любая головоломка поддается логическому объяснению. Но сейчас она призналась ему в предательстве, а он никак не мог в это поверить.

Она попыталась успокоить себя. Неправилен способ, но не результат. Они предавались любви всю ночь напролет — и никакой мигрени наутро.

Квил посмотрел на нее ледяным взглядом, и у Габби душа ушла в пятки.

— Ты опоила меня, — изрек он ровным голосом и внезапно вырвал простыню из ее рук.

Габби не успела ахнуть, как он грубо повалил ее на бок. На ее бедрах красноречиво синели следы его страсти. Он молча отодвинулся. Минуту назад его глаза были зелеными, как океанская волна. Теперь они стали черными. Должно быть, такое случается с людьми, когда они умирают, тупо подумала она. Сердце ее сжалось в предчувствии беды.

— Это мощное лекарство, — прокомментировал Квил. Он уже полностью овладел собой. Она утвердительно кивнула.

— Что в него входит?

— Я не… я не знаю.

— Знаешь.

Она молчала, и лишь по тому, как дрожали ее руки, можно было догадаться, как ей сейчас страшно.

— Судхакар давал это лекарство одному молодому мужчине, — прошептала Габби. — У него были головные боли после травмы головы. Он упал с дерева. Теперь тот мужчина здоров.

— Каким образом ты подсунула мне лекарство?

— Подлила в вино после ужина. — Квил встал. Только теперь он заметил, как его жена дрожит.

— Отличный спектакль. Ты была великолепна этой ночью. — Он издевательски захохотал.

Габби крепилась изо всех сил, стараясь не расплакаться. Он не имел права на нее сердиться.

— Нужно было… чтобы ты совершал те действия, которые вызывают у тебя мигрень, — проговорила она чуть слышно.

— Не понял? — Квил прищурил глаза. — Зачем это нужно?

— Я думаю, эти действия отрицательно влияют на поврежденную часть мозга, — неуверенно произнесла Габби, — а лекарство должно было восстановить его функции.

Во всяком случае, такая формулировка казалась ей более безопасной, чем объяснение Судхакара о погружении мозга в сон.

Квил попытался осмыслить ее слова.

— Пациент принимает лекарство, а затем совершает действия, которые вызывают головные боли? Но мои мигрени от контузии. При чем здесь движения?

— Судхакар объяснил, что мигрени бывают не только после травмы головы, но рук и ног тоже. Это лекарство действует на определенные звенья нервной системы и таким образом… — Габби запнулась, не зная, как увязать между собой повреждения головного мозга и конечностей.