Пленница дорог
Шрифт:
Мужчина с тоской по несбывшемуся в глазах оглядел меня с ног до головы, вздохнул, снял шарф с шеи, стряхнул золу на пол и замотал им поясницу. Серокожий, бросив свое дело, быстро записывал за саламандром чудо рецепт для мужской силы, прямо на заявлении дракона. Жоррес, округлив глаза, переваривал сказанное, не замечая капающей слюны и клубочков дыма из пасти. Рыжик, хрюкнув от смеха, выразительно посмотрел в мою сторону и проказливо подмигнул. Я представила себе привязанный на нужный орган «куртапис шинописа» и скривилась от отвращения, поражаясь про себя мужской глупости.
Поможет святая вода, если в ней утопиться. Идиот, неужели он это все на себе испытывает?! Б-р-р…
— Учту. Благодарю за совет, — по-военному кратко ответил Рыжик, кусая губы, сдерживая рвущуюся улыбку. — Я собственно по объявлению.
Неожиданный вой сирены, прервал познавательный
— Прорыв. Брухх, портал открывай! — серокожий схватил клинок из кучи на столе, кивнул застывшему дракону. — Давай за мной, Жоррес! Посмотрим тебя в деле.
Пристроив один из механизмов вместо наручей, сгреб дротики и рванул в образовавшееся посреди комнаты марево. Дракон вытянул из кучи на столе меч, взвесил в руке, сделал выпад, и шагнул следом за серокожим. Не дожидаясь приглашения, мы с Рыжиком выхватили свои клинки и одновременно впрыгнули в портал.
Глава 47
Глава 47
В нос ударил запах водорослей и пряной свежей крови. Портал вывел на побережье. Океан сонно дышал. На ровной глади золотилась дорожка, оставленная лучами едва приподнявшегося над горизонтом светила. Серые волны, лениво накатывая, нехотя лизали самую кромку у берега. Широкая полоса песка и невысокий кустарник подернулись легким инеем ночного морозца. Звон стали, крики, мелькающие белые и темные силуэты отвлекли от зрелища невиданной прежде водной широты и мощи. Рыжик яростно рыкнул и устремился за мелькавшей впереди фиолетовой шевелюрой.
Успев сделать пару шагов к месту боя, как меня от Латуса отгородила высокая белесая тень нежити. Кронхерн или Безымень, далеко небезопасный призрак. Безымени питались эманациями сильных чувств. Нежить безошибочно находила слабое место у каждого. Обволакивая несчастного своей энергетикой, они проникали в память, вытаскивая самые яркие моменты из жизни, искажали, преувеличивая, заставляя переживать снова и снова, пока жертва не сходила с ума или умирала от разрыва сердечной мышцы. Белесый призрак в нетерпении уже тянул ко мне призрачные пальцы. Я собрала сгусток энергии на ладони, обещая поджарить мерзавца, как услышала за собой глухое рычание. Резко развернувшись, ушла в сторону и через секунду на том месте, где была моя голова, щелкнули зубастые челюсти, разбрызгивая зеленоватую слюну, зашипевшую на коже рукава куртки. Размером с лошадь, шестилапая с черными пластинами брони на спине ящерица зашипела, разбрызгивая яд и слюну, среди частокола зубов мелькнул усеянный мелкими шипами язык. Хвост с бугорками наростов нервно хлестал бронированные бока, распаляя злость нежити. Не успела моргнуть, как ящер атаковал, совершив ножиданно быстрый прыжок, от которого едва увернулась. Челюсти щелкнули на расстоянии ладони от моего носа. Верный взмах клинками, и шея твари попадает в перекрестье. Выверенное движение кистей, и зубастая морда катиться по песку, разбрызгивая крупные капли крови. Кронхерн, казалось, лишь ждал развязки противостояния, и сразу напал со спины. Окружающее заволокло серой дымкой. Могильный холод пробрал до костей, руки и ноги отяжелели, перестав слушаться, во рту сушь и голова закружилась от боли и голода. Тоска и обреченность, сменяются диким страхом смерти. Безымень вытащил гадкое воспоминание о башне. Падаю на колени, усилием притягиваю магию к пальцам и вспоминаю плетение щита. Пальцы едва шевелятся, выплетая узоры, на плечи давит невозможная усталость, хочется лечь и заснуть. Чувствую запах крови на языке, перед глазами порезанное запястье, с которого по капле сбегает жизнь. Почти провалившись в небытие, шепчу слово-ключ, закрывающий щит, тяжесть резко отступает. Усталости и боли как не бывало. Вокруг рассеивается дымка, сквозь которую вижу мелькающую среди нежити огненную шевелюру Рыжика и фиолетовую дракона, отбивающегося от трех ящеров одним клинком, превратившимся в его руках в сверкающую молнию. Даю себе слово взять пару уроков по технике боя у Жорреса, вскакиваю и бросаюсь на помощь.
* * *
— Да не вопрос, Сури! Конечно, научу! — дракон хлопает меня по спине здоровенной ручищей, едва не окуная лицом в стоящую передо мной кружку с фруктовым вином.
— Эй, учитель, полегче! — Латус толкает Жорреса в плечо, не выпуская с колен пышногрудую девицу, склеенную им здесь же. — Сури, моя сестренка, я за нее голову оторву любому. А лучше обе.
Грубое ржание парней, на которое откликнулась одинокая кобыла хозяина таверны, был наградой шутнику. Я лишь криво улыбнулась другу, мечтая поскорее
— Твоя сестра неприкосновенна. Даром, что шесса. Я за нее все оторву и даже схоронить не дам, — «стражник», из отличившихся в сегодняшнем бою, приглаживает светловолосый ежик и салютует мне кружкой.
По итогам успешного рейда, нас с Латусом и Жорресом зачислили в рейнджеры, выдали форму, амуницию и обеспечили койко-местами. По традиции «Приграничные стражи» каждый удачный рейд и вступление новичков, начавших с боевого крещения, отмечали в ближайшей таверне. Наше вступление в ряды «стражников» проходило в примечательном месте с говорящим названием «Под старину». Подивилась смекалке ушлого хозяина, прикупившего полуразвалившуюся хатку и потратившегося исключительно на вывеску и веник, которым обмел кое-где паутину. Остальной хлам, бывший когда-то утварью, и мебель с неряшливыми пятнами, рваная, со следами плесени и активной личной жизни домашних грызунов, которой прямой путь на помойку, гордо именовалась той самой «стариной», полностью оправдывающей название таверны. Делая заказ у стойки, в приоткрытой на кухню двери заметила, что мясо тушится в горшке, очень напоминающем ночной и весьма подержанный, я тут же стала вегетарианкой. Указала на это дракону и лакки. Латус, успевший умять половину жаркого, позеленел, соперничая цветом с пятнами плесени на стенах, дракон поперхнулся и наперегонки с Рыжиком рванул к двери. Хозяин заботился не только о желудках посетителей, но и внутреннем мире. Три «грации», внешним видом полностью оправдывавшие название заведения, обслуживали потребности клиентов. С другой стороны это говорило о неизменной крепости местного пойла. Ибо не бывает некрасивых женщин.
Под впечатлением от увиденного, решила, что не голодна. И пище плотской предпочла духовную. А именно решила расспросить «сияющего» о новом мире.
Вот как раз выпал момент узнать, кто такие эти шессы и почему к ним в Таймерии особенное отношение. Подсев к блондину, который представился Тарэном, я начала добычу нужных сведений, начиная с малозначимых.
— Тарэн, ты же «сияющий», — начала издалека, и получив утвердительный ответ, продолжила:- Почему с нежитью дерешься на клинках, не используя вторую ипостась?
Мужчина долго молчал, искоса поглядывая то на меня, то по сторонам. Видно было, что он совсем не настроен вести беседу на такие темы.
— Сури, перед инициацией всем детям объясняют самый главный закон. Без крайней нужды нельзя переходить в состояние астурса. В нем мы становимся маяками. Это опасно, — нахмурившись, выпил залпом крепкий алкоголь и кивнул хозяину повторить.
— Для кого маяками? — шепотом поинтересовалась у блондина, холодея внутри.
— Для смерти. Какая она никто не знает. Это ведомо только жрецам Темного Бога, умеющим читать старые свитки, написанные неведомыми рунами в других мирах, — мужчина потемнел лицом и отвернулся. — Давай о другом, Сури. Мы и без астурса не обделены способностями. И зрение не хуже драконьего и скорость реакций лучше, чем у оборотней. А у людей вообще шансов против нас нет. Ну их, эти жреческие тайны. Не стоит о таком сегодня.
Он ущипнул за крепкую ягодицу проходящую подавальщицу. Дебелая красотка взвизгнула и игриво шлепнула по руке нахала. Тарэн осклабился щербатым ртом.
— Как ты определил, что я шесса? — задала давно мучавший вопрос, равнодушно созерцая грубые заигрывания «сияющего».
— Это просто. У тебя особый матово-серебристый цвет ауры, характерный для шессы, — охотно ответил светловолосый, пытаясь притянуть упирающуюся девицу на колени. — Наверно дар совсем недавно проснулся, аура не до конца окрашена. Странно, обычно он просыпается гораздо раньше. Поэтому ты ведешь себя не так, как обычные шессы?
— А их много? Чем они занимаются? И почему к ним такое отношение у «сияющих»? — ответила вопросами на вопрос, делая знак подавальщице подлить в опустевшую кружку Тарэна убойного пойла, от крепкого запаха которого сгорали волоски в ноздрях.
— Не много. Они рождаются в браках с «сияющими», но очень редко. Почитание шесс возведено в закон, Сури. Их уважают, лелеют и исполняют любые желания. Под счастливым небом родился тот, с кем такая девушка согласится вступить в брак. Она может приказать даже императору… в некоторых случаях. Шессы сами судят своих и приводят приговоры в исполнение, — с блаженным выражением на лице проблеял блондин. — Шесса переводится как усмиряющая силу. Не знаю, о какой силе идет речь. Об этом нигде не говорят. Тайна за семью печатями. Шессы — это главное сокровище нашего мира.