Пленница французского маркиза (Книга 1)
Шрифт:
Конечно, Соня изображала женщину не слишком симпатичную, которая вряд ли могла той же Иветте понравиться. Но отчего-то сама княжна получала от этого удовольствие. Кто знает, может, и прав Григорий: подобная женщина просто сидит глубоко внутри Сони. Хотя и думать так не хотелось...
Надевать или не надевать темный парик? Честно говоря, парики Соня терпеть не могла и купила этот по необходимости, но тут же подумала, что расслабляться не стоит, пока враги, возможно, где-нибудь близко. От этой мысли она поежилась и ещё раз проверила задвижку на двери. Хорошо бы, побыстрей пришел Тредиаковский!
Едва она так подумала, как услышала за дверью шаги. Наверное, Соня и услышала, потому что прислушивалась, ведь ковер в коридоре их заглушал. И почему-то она сразу поняла, что это не Григорий. А когда услышала приглушенный дверью говор, и вовсе затрепетала.
А потом в замочной скважине заскрежетал ключ.
Глава восемнадцатая
Скрежет ключа вызвал у Сони озноб по всему телу. Как в этот момент она себя ни уговаривала, что её ключ торчит в скважине и не позволит открыть дверь снаружи, от страха её всю трясло.
Беспомощным взглядом она оглядела номер - чем бы она смогла в случае чего подпереть дверь, ежели бы ее... стали выбивать силой?
Голоса в коридоре сделались и вовсе неслышными, наверное, злоумышленники перешли на шепот. Соня подкралась к двери и приложила к ней ухо.
И тут же услышала мужской голос:
– Ключ не подходит!
Ему возразил женский:
– Как это, не подходит? Это же второй ключ от номера.
– Смотри сама, он не вставляется в замочную скважину.
– Погоди, дай я попробую! Понятное дело, не вставляется. Там уже есть один ключ, в замочной скважине.
– Ты же говорила, жилец ушел.
– Ушел, и в таком странном наряде... Я тебе уже говорила, что это мне показалось подозрительным. Но в вестибюле к нему подошла какая-то женщина я видела её со спины и решила, что это его жена. Теперь понятно, он оставил свою дуру-жену в номере... Ты уверен, что она - та, которую разыскивает маркиз? Та, вроде, была русоволосая.
– Но ты же сама сказала, что её волосы похожи на парик!
– Похожи, но я могла ошибиться.
– Никак, ты струсила?
– Вот ещё не хватало!
– Тогда давай, стучи!
– Но она меня не вызывала.
– Придумай что-нибудь. Скажи, что ты принесла ей кофе. Или цветы... Вот-вот, скажи, что кто-то прислал ей цветы. Если она и вправду дура, как ты говоришь, то она не усомнится. Таким кажется, что все в них влюблены... Она хоть красива?
– Смотря на чей вкус. Она по характеру такая пресная, что внешности и не замечаешь.
"Ах, ты, дрянь мелкая!
– мысленно возмутилась Соня.
– Ей, значит, и моя внешность не нравится!" Но тут же решила, что открывать дверь все равно не будет.
Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы она не услышала ещё один мужской голос. И в нем такие знакомые нотки!
– Что вы здесь делаете?
Какое счастье, что это Григорий! Но ему почему-то никто не ответил. Соня расслышала топот быстрых легких ног - скорее, женских, затем глухой удар, ещё один, стук падающего тела, и опять топот убегающих ног. На этот раз куда более тяжелый.
Теперь Соня бегом вернулась в номер и поискала глазами что-нибудь тяжелое. Отыскался подсвечник в виде не то пастушки, не то просто селянки с кувшином на плече, как раз и служившим подставкой для свечи.
Она осторожно отодвинула задвижку, со всеми предосторожностями повернула ключ в замке и выглянула наружу.
Так и есть, Тредиаковский без сознания лежал подле двери. Одетый во все тот же черный костюм, но ни усов, ни бороды, ни пресловутой фески на нем не было, а рука, которую он не разжал и падая, сжимала какой-то небольшой саквояж. Наверное, в нем и был весь его арсенал для преобразования внешности.
Соня как могла за плечи, волоком, втащила Григория в номер и опять закрыла дверь на ключ и задвижку. Она приложила ухо к груди своего "документального" супруга - дышит! Осторожно ощупала голову. На затылке молодого мужчины оказалась огромная шишка, которая продолжала расти.
Девушка сбегала в ванную, намочила край полотенца и приложила к его голове. Тредиаковский застонал и медленно открыл глаза.
– Софья Николаевна, в гостинице обрушился потолок?
– Отнюдь, - покачала она головой.
– Вас всего лишь ударили по голове.
– Кувалдой?
– Думаю, это был кулак, - скромно заметила она.
– Вы считаете, от кулака может так болеть голова?
– Не знаю, - призналась она, - меня пока по голове никто не бил. Тьфу-тьфу...
Интересно, может женщина в двадцать пять лет так круто меняться, что становится совсем другим человеком? Такие философские мысли приходили в голову княжны Астаховой, когда она смотрела на спящего, до синевы бледного, Тредиаковского и вспоминала, как затащила его на свою кровать - до его кровати тащить было не в пример дальше!
Мало того, княжне пришлось раздеть Григория - до нижнего белья! Это ей-то, которая до сих пор никогда не видела мужчин в неглиже. Разве что, в домашнем халате.
Но вот, раздела, увидела, и... ничего не случилось. Она так и осталась девственницей... Ого, её сиятельство позволяет себе даже такие рискованные шуточки!
Григорий со стоном перевернулся на бок и Соня поднялась из кресла, чтобы опять принести из ванной намоченное в холодной воде полотенце. Потом положила на его лоб ладонь. Таким привычным жестом, словно прежде когда-нибудь ухаживала за больными. Не было такого! Неужели подобные привычки - женские по своей сути?
Однако, именно эта мысль княжну заинтересовала: никогда прежде она не ухаживала за больными, а значит, и не ей решать, насколько человек болен. Идя в своих рассуждениях дальше, приходишь к единственному мнению: нужно позвать врача.
Но пока... Соня осторожно вынесла саквояж Тредиаковского в другую комнату и открыла его. Что она хотела там найти? А вот это самое - оружие. Кажется, он называется револьвер. Соня видела его один раз в жизни. Лет десять назад. Тогда к отцу приехал в гости его товарищ, который из Англии как раз и привез похожую штуку.