Пленница генерала драконов
Шрифт:
Хочется ощутить её в своей ладони. Заранее уверен — ляжет в неё идеально, потому что для неё и создана.
Одуряющий цветочный аромат, мягкое мерцание плеч, шёлковые волосы.
Сжимаю руку в кулак, борясь с желанием немедленно пропустить их сквозь пальцы.
Разве есть другой путь для меня и для неё? Нет. А значит, всё правильно.
После ванны натягиваю чёрные брюки, белую рубашку оставляю расстёгнутой на груди.
Опускаюсь в кресло, ещё раз щёлкаю крышкой с фамильным кольцом, передающимся
В четверть десятого отталкиваюсь ладонями от подлокотников кресла и иду к выходу.
Даже в таком простом приказе Аурэлии надо меня разозлить. Хотя, казалось бы, что сложного? Прийти ровно в девять.
Ну, что ж. Если человечка не идёт к дракону, значит, дракон пойдёт к человечке. Главное — не злиться, хотя бы сегодня. Особенно сегодня. Вот только девчонка в этом не помогает.
В коридорах замка пустынно и тихо. Даже удивительно, куда все запропастились. Ни горничных, ни вездесущего Жакара.
Останавливаюсь перед знакомой дверью. Никогда так не волновался, даже перед самым важным боем.
Проклятье, хватит уже. Сколько можно!
Надавливаю на дверную ручку и распахиваю дверь. Застываю на пороге, готовый ко всему.
Но не к тому, что вижу.
Внутри полумрак.
Аурэлия в розовом лёгком платье из тонкой ткани и накидке. Скорее раздета, чем одета, потому что её наряд больше показывает, чем скрывает. По крайней мере, я вижу абсолютно всё.
Приближаюсь и останавливаюсь. Нас разделяет низкий чайный стол. Убираю руки в карманы брюк. Смотрю в сторону и цежу сквозь зубы:
— Надеюсь, при дворецком ты не ходишь в подобном виде?
Потому что я готов выколоть глаза любому, кто увидит то, что вижу сейчас сам.
— Разумеется, нет, Райгон, — тихим смущённым голосом. — Только перед тобой одним.
Хмурюсь ещё больше, когда замечаю дальнюю часть комнаты. Всего парочка крохотных круглых светильников на прикроватной тумбочке дают разглядеть расправленную постель, усыпанную красными лепестками драконфлоса. Втягиваю носом их сладковато-шипровый аромат.
Всю злость как рукой снимает: она не думала сопротивляться. Она просто хотела, чтобы всё случилось на её ммм… территории. И даже, выходит, готовилась?
Где-то в груди чувствительно жмёт, потому что я не знаю, как вести себя с этой новой Аурэлией — покорной и тихой. Я растерян.
На чайном столике внизу блюдо с разделанным пьёрпулом, чьи светло-жёлтые зернистые дольки с чёрными крапинками покоятся на чешуйчатой фиолетовой кожуре и полная миска красных ягод ульдеи — нашей с ней ульдеи.
Смотрю на Аурэлию хмуро и исподлобья, ищу подвох. И… не нахожу.
Быстрый взмах ресниц, она наклоняется вниз, чтобы взять два полных бокала.
Жадно слежу за полоской ткани у неё на груди, которая
Непривычно мягкими и добрыми. Ни следа былой ярости, злости и летящих в меня проклятий.
Улыбается смущённо и нежно, медленно и неторопливо обходит столик, удерживая в руках два бокала, наполненных до краёв бордовой жидкостью.
Приближается ко мне вплотную, почти касаясь проступающей под тонкой тканью платья грудью ткани моей рубашки.
Наклоняет голову набок и протягивает мне один из бокалов:
— Выпьем за нас.
Не сводя с неё пристального взгляда, принимаю бокал. Аурэлия улыбается уголками губ. Сколько раз мечтал я видеть эту её улыбку: мягкую, нежную, обещающую.
Не разрывая зрительный контакт, делаю несколько больших глотков в безнадёжной попытке прогнать во рту сухость волнения. Замечаю, как при этом нервно дёргается уголок рта Аурэлии. Списываю это на её волнение перед близостью.
Она прячет улыбку в бокале, чуть отпивает и снова поднимает глаза. Делает жест рукой в сторону диванчика:
— Присядем? Я бы хотела, — облизывает губы, и снова эта нервная улыбка. — Немного поговорить, настроиться, перед тем, как… в общем, ты понял.
— Можно, — киваю в ответ и первым иду к дивану.
Когда она покорна и ласкова, и мнётся в руках, будто послушный воск, совсем не хочется быть с ней грубым. Хочется дать ей всё, что попросит, и даже больше.
Возвращаю бокал на столик и опускаюсь на мягкий диван. Мигом вязну в пухлых подушках. Раскидываю руки в обе стороны поверх спинки, занимая собой большую часть дивана.
Аурэлия с тихим стуком ставит бокал на столик и садится на самый краешек дивана. Её спина выпрямлена и напряжена, ладони сложены на колени. Она вся словно натянутая струна арфы.
Хочется немедленно коснуться её. Нежно провести ладонью по позвонкам. Борюсь с этим желанием и побеждаю. Сижу неподвижно и просто внимательно за ней наблюдаю.
Аурэлия, будто решившись на что-то, поворачивает голову. Снова эта непривычная дёрганная улыбка, так ей несвойственная. Подозрительно прищуриваюсь, но развить мысль не успеваю.
— Почему ты хочешь этого? — её вопрос повисает в воздухе.
Не спешу отвечать. Поднимаю и опускаю подбородок, обдумывая, как следует, что лучше сказать. Уж точно не правду, чтобы не подняла на смех и всё не испортила. Лучше придерживаться проверенной тактики. Заодно и прощупать всю глубину её смирения, проверить его на прочность, убедиться, что весь этот спектакль — подлинный, а не какая-то её хитровыдуманная игра.
— Почему бы и нет? — небрежно пожимаю плечами. — Я мужчина, ты женщина. Хочу тебя.