Пленница Хургады, или Как я потеряла голову от египетского мачо
Шрифт:
— Ты не представляешь, что значит — остаться без документов в чужой стране. У меня даже не было надежды на то, что настанет такой момент, когда я буду держать свой паспорт в руках. Теперь я могу вылететь в Россию.
— А деньги у тебя есть?
— Денег нет.
— А у этого перца в его сумке ничего не завалялось?
— Только египетская мелочь. Ее на маршрутку хватит, а на маршрутке в Москву не уедешь.
Достав из поясной сумки Ахмеда несколько мелких фунтов, я сунула их обратно и
— Странно.
— Что тебе странно?
— Странно, что у него денег при себе нет. Вроде такими черными делишками занимался, по идее всегда должен при деньгах быть, а у него в сумке пусто. Наверно, все деньги на гашиш спускал.
— Он что, наркоман был?
— Да у них здесь нет таких понятий — наркоман, не наркоман. Тут каждый второй гашиш курит, и это — в порядке вещей.
Затем я достала из сумки Ахмеда связку ключей, остановила свой взгляд на ключе от машины и посмотрела на Клаву.
— Это ключ от машины.
— А у него что, машина есть?
— Какой-то старый и раздолбанный мини— грузовик.
— Ты собралась на нем куда-то ехать? Ключ-то зачем взяла?
— Я просто хочу взять себе ключ.
— Просто ничего не бывает.
— Ключ может мне пригодиться, если грузовик стоит у дома.
Вытащив из кармана брюк Ахмеда его мобильный телефон, я ощутила, как меня бросило в жар, и с трудом выговорила:
— При помощи этого телефона он меня шантажировал.
— Ну и жизнь у тебя, Валя, — покачала головой Клава. — Деньги и документы отбирают, избивают и шантажируют. Не соскучишься!
— Это точно. Когда ты в этой стране находишься на отдыхе, то скучаешь, а когда ты в ней живешь, то скучать не приходится.
В диктофоне, встроенном в мобильный телефон, я обнаружила всего одну запись. Когда я ее стерла, то почувствовала хоть слабое, но все же облечение, потому что важная улика была уничтожена. Вернув телефон на прежнее место, я беспомощно посмотрела на Клаву и тихо спросила:
— Клава, мне все это снится?
— Увы, девочка, но все это произошло с тобой наяву.
Лихорадочно сунув паспорт в свою пляжную сумку, я положила в нее также пистолет и, посмотрев на Клаву горящими глазами, произнесла:
— Я должна вернуться домой.
— А где взять деньги?
— У меня будут деньги на билет в Москву.
— Откуда? Ты извини, но в этом вопросе я не могу тебе помочь. У меня таких денег нет.
— Да о чем ты говоришь? Клава, я же тебе говорю, что у меня будут эти деньги.
— А где ты их возьмешь?
Я вспомнила про девушку Таню из сто первого номера, которую шантажировал Ахмед, и после некоторых колебаний произнесла:
— Меня одна девушка должна выручить. Я встречаюсь с ней завтра в три часа дня.
— А ты уверена, что она даст тебе денег на билет? Сумма-то немалая!
— Уверена, — почувствовав, что Клава немного напугана, я попыталась унять внутреннюю дрожь и чуть слышно спросила: — Клава, что-то не так? Паспорт у меня есть, деньги будут завтра в три часа дня…
— Я думаю, что завтра, в три часа дня, ты уже будешь сидеть в тюрьме и тебе ничего не поможет, — Клавины слова прозвучали как гром среди неба и заставили меня уже более серьезно задуматься над тем, что же произошло.
ГЛАВА 25
— Тебе нужны деньги сегодня, и ты должна вылетать в Москву первым же рейсом, — отчеканила каждое свое слово Клава. — В квартиру в любую минуту может войти муж. Он сразу вызовет полицию, и тогда тебе уже не понадобятся деньги, ты просто никуда не улетишь. Тебе нужно срочно возвращаться на родину, а не ждать до завтра.
— Да как я могу срочно вылететь на родину, если у меня денег нет ни цента? Ты же сама понимаешь, что никто за красивые глаза не отвалит мне сейчас денег на билет до Москвы. Валид может прийти в любую минуту. Пока я буду искать деньги, он уже заявит на меня в полицию. За ним не заржавеет! Тогда меня возьмут прямо в аэропорту.
Немного помолчав, я добавила:
— Если даже мне удастся вылететь из Египта, то меня все равно посадят в тюрьму. Я ведь Валиду жена, и у него есть все мои координаты, которые записаны в свидетельстве о регистрации брака.
— Угораздило же тебя за этого перца замуж выйти! Я вот смотрю на тебя и думаю: что-то мне замуж за египтянина выходить расхотелось. У них психика какая-то неустойчивая. Кулаками машут. Мрак! Я начинаю приходить к мысли, что пусть уж лучше какой-нибудь российский валенок под боком будет, чем вот такой экзотический фрукт.
— Ты правильно мыслишь, в нужном направлении, — согласилась я с Клавой.
— А что касается тюрьмы, то уж лучше свой срок в российской тюрьме отсидеть, чем в египетской. Из российской можно хоть по условно-досрочному освобождению выйти, а в египетской вообще сгниешь.
— Я в тюрьму не хочу! — лихорадочно замотала я головой.
— Придется, — как приговор произнесла свои слова Клава. — Ты человека убила. Для тебя главное — до России-матушки добраться, а там пусть сажают.
— Я не хочу в тюрьму, — вновь повторила я и почувствовала страшное головокружение.
— Да я же тебе не про египетскую тюрьму говорю, а про российскую. Там условия получше.
— Ты пытаешься меня успокоить? Клава, тюрьма — она и в Африке тюрьма. Я не хочу садиться в тюрьму из-за какого-то африканского шантажиста.