Пленница медведя
Шрифт:
— Ужин на столе, — поставил точку в моих страданиях Рэм. — Еще есть капельница. Выбирай.
— Дана как раз передавала тебе благодарность за заботу, — усмехнулся я, тяжело поднимаясь. — Знала бы она…
— Думаю, была бы со мной солидарна, — ворчал друг, хозяйничая на кухне. — Получила подарок?
— Да. И уже надела…
— Сочувствую, — покачал головой Рэм, наполняя тарелку пловом. — Но иглу воткну, если не пожрешь.
— Воткни наверное, даже если пожру, — глянул на него исподлобья. — Много работы. Я обещал ей три дня.
Он сел рядом, коротко кивнув:
— Я
— Новостей нет.
— В процессе. Трех дней будет достаточно, может, меньше. Замуж выдать не успеют, по крайней мере, — и он взялся за вилку, а я подобрался. Вроде бы ничего нового, но как-то он так это странно сказал…
— Подробнее? — потребовал, отложив вилку.
Рэм сжал зубы, шумно выдыхая, но все же объяснил:
— Завтра чуть ли не пол города гуляет на помолвке Даны и Дэниэла Стоуна. Папочка спешит.
— Интересно, — сощурился. — Может, мысли у тебя тоже есть помимо слухов?
— Я думаю, если соединить то, что нарыл ты, и его спешку — он идет ко дну. И Дану выдает замуж либо для того, чтобы она оказалась надежно пристроена в обществе, либо чтобы породниться с будущим управляющим Национального банка, рассчитывая хоть на какую-то безбедную старость.
— Придется его обломать, — зло взялся за вилку я, но принялся есть скорее машинально. Помолвку, тварь, завтра будет праздновать. А Данка и не сказала ничего — не хотела меня дергать. Сама как неживая сидит, уже не знает, чем себя спасать, а папочка и не видит будто. — Где у него, говоришь, праздник будет?
— На побережье, в Ганнте, — глухо докладывал Рэм. — Сезар, что ты задумал?
— Мне нужно конкретное место. И от того, что задумал, ты меня уже не спасешь.
— Только Файвелла не трогай. Я сам с ним разберусь, понял? — потребовал сурово.
— Понял, — пожал плечами.
Мы замолчали на какое-то время. Я молча жевал, выстраивая в голове амбициозные планы. Не терпелось наполнить их фактическими данными, а от них уже плясать.
— Капельницу я тебе все же поставлю…
— М? — с трудом понял его слова, выныривая из мыслей и расчетов.
— Наши разработали стабилизирующий концентрат, — тревожно смотрел на меня Рэм.
— Мне не нужно…
— Сезар, не ломайся…
— Рэм, — вскинул я взгляд и посмотрел в его глаза, — я не знаю, чем вызван этот сбой, но у меня своя терапия. И она — в этой девочке. Мне не нужно ничего другого.
— Это хорошо, но вдруг капельницы закрепят эффект…
Я прикрыл глаза на один вдох и посмотрел на него снова:
— Я не чувствую больше угрозы. Нет страха, понимаешь? Я нашел смысл, ради которого готов бороться до последнего вздоха. И я никуда больше не уйду.
Видел, хотел мне верить, но мы оба были слишком похожи в том, что полагались лишь на расчеты и факты. Но для счастливой жизни это весьма ненадежная почва.
Мы закончили ужинать в тишине, а потом разбрелись в разные углы гостиной работать. Рэм устроился с ноутом на обеденном столе, а я нетерпеливо вернулся к своему пульту управления собственной жизнью. Осталось только понять, перетащит ли безопасник Файвелла систему контроля
— Давай, — оскалился я, привычно вливаясь в свой мир, — иди к папочке…
54
Я еле оторвала голову от подушки ранним утром. Просидела за книгой по ботанике до трех утра, а разбудили меня в семь. Элеонора суетилась так, что с первого этажа было слышно ее голос, а мне хотелось натянуть подушку на голову и забиться под кровать, чтобы переждать эти обещанные три дня, никуда не выходя, с книгой и травами, которые так ярко пахли другим миром. Миром, в котором мне так недолго было хорошо. Самое паршивое — не верилось в то, что вернусь, что Сезару удастся меня вытащить… Мне казалось, что все, что осталось — это сообщения на будильник. И что я умру ровно тогда, когда не получу больше ни одного.
— Дана, собирайся, девочка, — ворвалась ко мне возбужденная Элеонор. — Мы выезжаем через час.
Я медленно моргнула, переводя на нее взгляд:
— Куда?
— В отель на побережье. В Ганнт.
Я округлила глаза, задышав чаще:
— Я никуда не поеду.
— Боже, Дана, не начинай! — У Элеонор тоже сдавали нервы. — Туда приглашены сегодня все влиятельные люди Дефореста, все уже готово! Ну что значит — не поеду?! У Роберта такие проблемы!.. — Ее голос дрогнул, на глаза навернулись слезы. — Прошу тебя. Какая разница где, если ты согласилась…
— Я ни на что не согласилась. Мне просто угрожают все. Папа — расправой над теми, кто спас мне жизнь; жених — физическим и моральным насилием! — повышала голос до крика я. — Моя жизнь — просто сказка!
— Что тут за крики? — вошел в комнату отец. — Дана, что случилось?
Звучал при этом так, будто мы помирились. Будто он вообще еще помнил, как переживать обо мне.
— Дана отказывается… — начала Элеонора.
Но отец мягко ее перебил:
— Иди, собирайся.
И таким тревожным взглядом проследил за ней, что мне снова стало тяжело напомнить себе, что не стоит рвать сердце здесь. Оно мне еще понадобится. Но и слушать его я не могла. Он только раскрыл рот, как я откинула одеяло:
— Не надо. Я собираюсь.
Отец так и застыл посреди моей комнаты, беспомощно захлопнув рот. Но, вопреки моим ожиданиям, не ушел, а поперся за мной в ванную:
— Я видел, вы вчера поговорили с Дэниэлом. Как он тебе?
— Напоминает тебя, — пожала я плечами, глядя на него через зеркало. — Угрожал, что пожалею, если не буду послушной. — Отражение отца нахмурилось, а я продолжала: — Думаю, он пойдет дальше тебя, и одной пощечиной вряд ли обойдется. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. Но это, конечно, лучше, чем жить с ласковым зверем, который носил меня на руках и заботился так, как никто до него. Правда?