Пленница с хвостом
Шрифт:
Она гордо расправила платье. По глазам было видно, что ей ужасно не хотелось, чтобы юный рыцарь уходил. Ну еще бы! В этом подземелье было ужасно скучно.
— Если бы ты знал, как я скучаю по лесу, — внезапно вздохнула фэйри, ласково глядя на мальчика.
Юный лорд Инкрис нахмурился, пытаясь понять, по чему в лесу можно скучать. Он видел деревья, дупло, ежа и сороку. По дуплу он вряд ли будет скучать. По деревьям тоже. На счет ежа и сороки он не уверен. Он просто об этом еще не думал.
— Понимаю, — заметил лорд, вздыхая.
— Знаешь,
Юный лорд попытался все это представить. Но он никогда не бывал в лесах, а тем более в горах. В лесах и в горах до сих пор полным — полно проклятых фэйри. И только некоторые дороги безопасны для людей. По ней они с отцом и ездили в гости к дальней родственнице.
— Жаль, что я этого никогда не увижу, — вздохнула красавица, опустив голову. — Иди, мой хороший. Я так рада, что ты приходишь…
Она смотрела, как юный лорд направляется к приоткрытой двери, откуда падал далекий свет.
На его лбу горела метка. Метка, которую дарят фэйри тем, кого выбрали себе. Вообще, фэйри привыкли сами выбирать себе мужей, а не выходить замуж за тех, кто бежит ей навстречу с цветами. Ее не смущало, что ее избраннику девять лет. Однажды он вырастет. Что для прекрасной бессмертной фэйри десять лет? Как дуновение ветерка. Зато, она сможет подарить ему бессмертие.
— Офелия, — прошептал тихий голос фэйри. — Меня зовут Офелия… Приходи почаще… Мне недолго осталось…
Глава десятая. Проклятье хульдры
Фэйри не соврала. Ей действительно осталось совсем недолго. С каждым днем, она замечала, что ее магия угасает. Ведь магия фэйри подпитывается природой, а не унылыми серыми стенами. И однажды ее найдут растоптанную, обнаженную на полу со следами дикой и грубой, неистовой мужской ласки. Пока рядом будет лежать ее красивое разорванное платье.
Она вспомнила тот день, когда отец объявил, что к ней посватался Горный Король. Она никогда не видела Горного короля, но слышала, что блеск самоцветов заменяет ему солнце. Подземный Король терпеть не мог солнечный свет, поэтому его невеста и жена должна навсегда похоронить себя в роскошном подземном городе среди волшебных сокровищ. И выходить на поверхность только ночью. И то, если муж разрешит.
Выпросив у отца последнюю милость, поглядеть на солнце, Офелия выбежала на любимый цветущий луг. Она кружилась в свадебном платье, пытаясь запомнить каждый солнечный лучик, каждую травинку и каждый листок, потому что, став женой Подземного Короля, она их больше никогда не увидит.
И вот тут ее заметили трое молодых охотников.
— Хульдра! — кричали они друг другу. Так прозвали люди хвостатых красавиц. Совсем грубое слово для столь нежной красоты, но люди мало что смыслят в красоте и нежности!
Один из них выстрелил в нее, порвав свадебное платье.
Мало кто из людей знает, что фэйри ни в коем случае нельзя сильно пугать. Древняя магия, оберегающая их с самого начала времен, заставляет обидчика влюбиться ни на жизнь, а на смерть!
Так двое охотников поубивали друг друга, чтобы заполучить перепуганную красавицу. Зато третий оказался самым сильным и самым ловким, поэтому схватил ее и насильно привез в деревню.
Он забыл обо всем на свете. Даже о том, что был помолвлен, и в деревне его ждала невеста. Она–то и сообщила инквизиции о том, что какая–то «хульдра» обольстила ее возлюбленного. Потом был слышен топот копыт. Охотник упал на деревянный пол, пытаясь защитить ее. А ей быстро нацепили мешок на голову и повезли в столицу.
Она слышала страшный голос, который спрашивал ее, зачем она погубила столько людей. Но Офелия ничего не могла ответить. Она молчала. Ей угрожали. Но она молчала. Потом бедняжка сидела в камере, сырой и холодной, оплакивая свою судьбу. Как вдруг, однажды со словами: «Ты будешь говорить, мерзкое магическое отродье! В глаза мне смотри!», с нее не содрали мешок.
И в этот момент этот страшный мужчина ударил кулаком по столу так страшно, что она сжалась и… Его судьба была решена.
— Казнь! — произнес красивый мужчина, глядя на нее странным взглядом. Той же ночью ее связали и повезли в карете, чтобы втолкнуть в новую камеру, где уже стояла роскошная кровать, цветы, но не было ни единого оконца.
Решетка была сделана из чистого железа, чтобы фэйри не могла к ней даже прикоснуться.
Тогда она чудом успела бросить заклинание, сделав так, что теперь ни одна, ни человек, не смел прикоснуться к этой решетке без ее разрешения.
Ее палач стоял перед ней на коленях, склонив голову, и молил о любви. Он умолял любить его, стать его. Он готов был умереть за один ее поцелуй. Но выпустить — никогда. Он шептал со слезами, что готов носить ее на руках, целовать каждый пальчик, надевать туфельки, чтобы каждую ночь упиваться ею до потери сознания. Он обещал ей неземное наслаждение, сделать ее самой счастливой женщиной на свете. Только за то, что каждую ночь он будет гладить изгибы ее тела и покрывать поцелуями ее хрупкие плечи.
Но магия решетки сдерживала страстный пыл.
Где–то наверху плакал маленький ребенок и слышался женский голос: «Папа занят! Папа работает!».
— Бесстыдница, — иступлено задыхался инквизитор, стоя на коленях перед клеткой. — Он протягивал ей подарки, кричал, плакал, стонал, злился, но прекрасная перепуганная фэйри боялась его до судорог. — Я убью тебя! Уничтожу! Своими руками! Или… буду любить вечно…
«Папа занят! Папа работает!», — слышался все тот же женский голос. Теперь в нем появилась непередаваемая горечь, словно сердце бедняжки чувствовало, что ее больше не любят. И не полюбят никогда.