Пленница судьбы
Шрифт:
Мужчины пожали друг другу руки, обнялись, и герцог проводил кузена до крыльца, у которого уже ожидал грум, державший под уздцы оседланную лошадь. Вскочив в седло, Джастин помахал рукой и помчался галопом в направлении Примроуз-Корт. Хоксуорт долго смотрел ему вслед и, когда облако пыли улеглось, вернулся в дом. Наконец-то он сможет получше познакомиться с женой.
— Ее светлость не позволяет перенести ее вещи в покои герцогини, милорд, — сообщил подбежавший дворецкий.
— Не надо ее уговаривать, Питере. По крайней мере пока комнаты не будут обставлены заново. Вряд ли Аврора сможет спокойно спать на той кровати, где только что умерла ее сестра. Пусть слуги оставят вещи ее светлости на месте. Я сам с ней поговорю.
— Разумеется, милорд, — поклонился дворецкий. — Вы правы, с нашей стороны жестоко не подумать о чувствах ее светлости.
Герцог поспешно поднялся в комнату Авроры, но жены там не нашел. Он заглянул к бабушке, но та мирно спала. Какого черта Аврора прячется? Или снова задумала сбежать?!
Валериан в полном расстройстве отправился к себе и, переступив порог, ахнул. Аврора лежала на боку, подпирая голову рукой. Если не считать аквамаринового ожерелья, она была совершенно обнажена. В камине потрескивал огонь, и отблески пламени вместе с лучами заходящего солнца играли на золотистой коже.
— Я решила простить тебя, Валериан, — объявила она, прерывая напряженное молчание. — Ты был абсолютно прав насчет Сент-Джона. Он подлец.
Аврора сменила позу, позволяя жадному взору Валериана упиваться видом густого венчика каштаново-золотистых завитков между бедрами, и зазывно провела языком по губам.
— Как, во имя Бога, ты ухитрилась до сих пор сохранить девственность? — покачал головой Валериан и, скинув сюртук, швырнул следом жилет. Сверху приземлилась рубашка.
— Помоги мне снять сапоги, Аврора, — попросил он. — Подойди сюда!
Аврора, не задумываясь, выполнила приказание, и Валериан глаз не мог оторвать от точеной фигурки жены.
— Что мне делать, милорд? — пробормотала она. Валериан, усевшись в кресло, объяснил:
— Иди сюда, дорогая.
Аврора поспешно повиновалась, и рука Валериана сама собой потянулась, чтобы погладить округлые, розовые, как персики, ягодицы. Едва Аврора схватилась за правый сапог, Валериан, не в силах противиться искушению, чуть подтолкнул ее левой ногой.
— Уф! — выдохнула она, стащила первый сапог и, отставив его в сторону, повторила процедуру. Валериан снял чулки, расстегнул панталоны и, покачав головой, признался:
— Не знай я, что ты до прошлой ночи была невинной, серьезно усомнился бы в твоей добродетели.
— Ты не хочешь любить меня сегодня? — тихо спросила она.
— Хочу безумно, — признался он. — Скажи, это Сент-Джон зажег в тебе пламя?
— Конечно, нет! Я знала, как доставить себе удовольствие, едва ли не с детства. Правда, у меня хватило ума держать в секрете свои чувственные порывы, иначе мама пришла бы в ужас, но все равно я постоянно испытывала плотский голод. Прошлой ночью ты сумел ненадолго утолить его.
Она прижалась к его нагому телу и обхватила мужа за шею.
— Я шокирую тебя? Знаю, Каландра была моей полной противоположностью. Она часто твердила мне, что не выносит этого. Ну а я вовсе не такая, Валериан. По правде говоря, мне очень понравилось то, что было между нами. Нельзя ли сегодня повторить все дважды, как вчера? Я так удивилась, узнав, что это можно делать больше одного раза за ночь!
Валериан не знал, смеяться ему или расстраиваться. Она великолепна! Бесхитростна, искренна, невинна и неотразима! Чарующая искусительница!. Настоящий подарок, особенно после его неудачного брака с ледяной куклой.
— Но твоя страсть должна принадлежать лишь мне, сокровище мое. Надеюсь, ты это понимаешь?
Аврора кивнула. Тонкие пальчики сжали его горящую плоть.
— Какой он твердый, — шепнула она, лаская могучую плоть. — Тебе нравится? Так же сильно, как мне, когда ты сжимаешь мои груди? Тебя не раздражают мои бесконечные вопросы? Я хочу, чтобы тебе было со мной так же хорошо, как мне — с тобой.
— Да, — медленно выговорил Валериан. — Я сгораю от желания, стоит тебе коснуться меня. Но есть и Другие способы подарить мне наслаждение. Правда, если тебе противно или боишься, так и скажи, я пойму.
— Какие способы? — выпалила Аврора, сгорая от любопытства.
— Встань передо мной на колени, — велел Валериан.
— Что? — удивилась Аврора.
— Встань на колени, — повторил Валериан и, когда она подчинилась, взял в руки свою пульсирующую плоть и легонько провел ею по губам жены. — Можешь ласкать меня языком или посасывать, — объяснил он.
Сердце Авроры забилось учащеннее Все запретное неизменно возбуждало ее, а подобные вещи, несомненно, считались запретными.
Она осторожно коснулась его языком. Валериан ничего не сказал Аврора, осмелев, еще раз лизнула рубиновый кончик и, когда Валериан отнял руку, слегка наклонила голову и несколько раз провела языком по всей длине подрагивающего ствола. Потом, не в силах сдержаться, взяла его в рот. Ее собственное желание нарастало с каждым мгновением, доводя девушку почти до непереносимого исступления Какой он горячий, твердый и гладкий! И на вкус… чуть пряный и солоноватый.
Она принялась сосать, чувствуя, как его пальцы зарываются ей в волосы, и когда наконец он глухим шепотом попросил ее остановиться, Аврора, казалось, даже не услышала. Валериану пришлось едва ли не силой оттянуть ее голову. Он рывком поднял жену.
— Ты, кажется, решила проглотить меня, радость моя?
— Да! — выпалила она, обезумев от желания. Валериан рассмеялся, пораженный столь неукротимым сладострастием.
— Услуга за услугу, дорогая Аврора. Позволь мне любить тебя.
Взяв жену за руку, он усадил ее на кровать, так что ноги чуть-чуть не доставали до пола.
— Ложись, — приказал он и, когда Аврора подчинилась, осторожно забросил ее ноги себе на плечи.
— Что ты делаешь? — испуганно вскрикнула она. Валериан, не отвечая, погрузил лицо в гнездышко мягких завитков и поцеловал теплый пухлый холмик. Аврора, не сопротивляясь, вздохнула от удовольствия. Валериан раздвинул розовые створки большими пальцами, коснулся языком маленького бугорка. Аврора прерывисто вздохнула, и Валериан, улыбнувшись, стал медленно лизать коралловые стены ее любовного грота, проникая языком в тесную расщелину и снова касаясь затвердевшего узелка, пока блаженство не превратилось в сладостную пытку.