Пленница тирана
Шрифт:
— Если ты вознамерился добыть себе немного маны, я тебя разочарую — это невозможно.
— Да, да, Истан сказал то же самое, — Деорак нервно дёрнул подбородком. — Мне не нужна мана, просто возьми с собой моего сына и всё.
Огайра уронил голову на грудь. Задумался, проклиная тот день, когда Деорак спас его шкуру. Маг готов был принять смерть и даже закончить свой реинкарнационный путь, лишь бы не помогать императору, но он прекрасно знал, что если не выплатит долг, то это придется делать его дочери. От клятвы на крови избавиться невозможно. Рано или поздно Деорак найдет мага, связанного с Огайрой кровными
— Ты всё ещё настаиваешь на том, что камень в Валамар должен доставить именно Таймар? — на всякий случай уточнил маг.
— Да, — твердо заявил Деорак.
— Но, почему не Истан? Он для этой миссии подходит как никто другой. Он и высшим слогом владеет лучше, и историю Валамара знает как свою собственную, к тому же он больше походит на вышимирянина. Ты прости, но твой младшенький… он… Как бы это помягче выразиться… лицом не вышел.
Деорак не сдержал кривоватой улыбки. Он отлично знал о дружбе своего набожного первенца с магом. Истан души не чаял в Валамаре и его жителях, и это притом, что ни разу не видел четвёртый круг. Парню с тонкоорганизованной — тщедушной на взгляд императора душонкой — хватало и картин, нарисованных по глупости отцом.
Когда император рассказывал своему первенцу о чудесных каменных и золотых пирамидах, о невероятных технических и колдовских чудесах, маленький принц заворожено слушал. В те далёкие годы Деорак ещё не знал, что эти беседы сыграют с ним злую шутку. Истан вырос непригодным для правления восторженным идиотом. Он грезил лишь этэри, храмами и священными писаниями. Таймар же, напротив, — религиозными чудачествами не страдал, но был поглощён войной и путешествиями. Хотел обойти весь Роглуар, знать о всех его диковинностях, но при этом далёкой страной императорских грёз увлекался мало. Его заботило то, что было рядом, то, что он мог присвоить себе. Иногда Деорак думал, будто Таймар в тайне хочет стать властелином всего третьего круга.
— Почему не Истан? — повторно задал свой вопрос маг, отвлекая императора от воспоминаний.
— Истан не боец!
— Думаешь, я не смогу уберечь твою лжереликвию? Зачем ты кстати обманул годи, сказав будто это сами Боги преподнеси тебе эти безделушки?
— А сам-то как думаешь? — усмехнулся император. — Я был один из пяти претендентов на престол. Да мне помогли взойти на него, но что дальше? Удержаться на такой высоте не просто, нужна веская причина.
— Ну да, — покачал головой Огайра. — Поддержка жреческой касты, думающей, что ты посланник Богов — это конечно сила. Ладно, — он ударил себя ладонями по коленям и поднялся со стола. — Я переправлю в Валамар Таймара с небольшой командой, и мой долг будет возвращён.
— Переправишь туда и обратно! — Деорак покачал указательным пальцем. — Таков был наш изначальный уговор. И, Огайра, — вседержитель сладко улыбнулся. — Таймар должен быть цел и невредим, когда вернётся.
Маг сузил глаза и пристально посмотрел на императора.
— На рассвете я жду твоего сына у восточных ворот, — проговорил он, скрипнув зубами и вышел вон.
Как только за магом закрылась дверь, император снова позвал Алама.
— Что Таймар? — нервно спросил он, когда камердинер вошёл.
— Шема говорит, будто его нет в столице, а когда будет, она не знает.
— Старая
— Но если ведьма не сможет послать ему сообщение?
— Это будет провал! — заорал император. — Катастрофа! Огайра меня проклянёт. Он и так зол, как демон. Я с трудом выторговал у него желаемое. Скажи ведьме, что она сама… А нет! Таймар сам будет разбираться с ним, если прогадит операцию.
— Пожалуй, для неё это может быть аргументом, — вытянув губы дудочкой, согласился камердинер.
— Ещё бы, — истерично хохотнул Деорак. — Она и пешком в пустыню потащится, если я натравлю на её обожаемого мальчика Огайру. Всё! Иди!
Алам удалился, осторожно прикрыв за собой дверь, а император не выдержав напряжения, схватил со стола графин рябиновой настойки и чуть не залпом осушил треть. Потом подошёл к окну и снова уставился на красную точку в небе, столь яркую, что она прорезала своим тонким лучом взбитый пух облаков. Звезда светила аккурат в окна Таймара.
Младший сын Деорака был величайшей драгоценностью в его империи, непревзойденным оружием и даром самих Богов. Император вместе со своей соратницей — обожаемой Маланой мечтали о таком сыне с того самого дня, когда поняли, что их первенец слишком хил и, скорее всего, не дотянет и до совершеннолетия. Истан часто хворал, слабея с каждым годом всё больше и больше, к тому же обещал стать посмешищем их империи или же тем, кто её развалит, а новых детей Боги им не давали.
Двадцать четыре года назад, когда они с Маланой уже отчаялись произвести на свет достойного наследника, пришёл великий маг их пирамиды — Вольгер Грут. Он разделял убеждения роглуарцев о том, что власть может быть унаследована лишь сильным приемником и, как и родители Истана, видел, что принц никогда им не станет.
Шестилетние мальчики роглуара (особенно знатные) уже сидели в седле, а порой и ходили с отцами на охоту. Истан же жался к маминой юбке и больше любил слушать сказания о деяниях святых, нежели о великих воинах и их завоеваниях.
Так вот, когда Малана в очередной раз произвела на свет мёртвого младенца, Вольгер Грут посоветовал императорской чете провести ритуал по древнему обычаю и отвел их на Вату-раа — священную гору воинственного Бога Вату.
Семь дней они возносили Богу молитвы и жертвы, как когда-то делали их предки, а когда Таймара завершила своё небесное вращение, вернувшись в чертог Вату, кей оставил их одних. Они зачали своего мальчика пред ликом звезды, и Вату благословил их, подарив сильного и смелого воина, каких ещё не видел Роглуар со дня последней демонической битвы.
Каждый раз, когда Таймара зажигалась аккурат над башней Страха, император вспоминал Вату-раа и свою драгоценную Малану, отдавшую жизнь за наследника. Императрица была воительницей и соратницей во всех делах Деорака. Вместе они поднимали города из руин, вместе объединяли народы и вместе карали неверных, создавая империю Дей-Айрак. Она сносила любые тяжести и невзгоды, но не смогла пережить последних родов. Малана вскрыла себе живот, чтобы непомерно крупный младенец смог появиться на свет.