Пленница
Шрифт:
— Не буди во мне зверя, Дар. Не заставляй делать того, что я не хочу.
Я резко вскочила с места и повернулась к нему.
— Значит, ты совсем не хотел делать меня рабыней?! Но тебе, бедному, пришлось так поступить?!
Под кожей на скулах у него заходили желваки.
— Сколько пройдет, Вихо, времени, прежде чем я тебе надоем?! Год?! Два?! Предположим больше. Уже спустя пять лет я буду для тебя недостаточно красива и свежа. И это я молчу про то, что будет, когда пройдет десять лет. Ты, как всегда, останешься доволен и найдешь себе другую, а мне ты жизнь сломаешь!
Лицо Вихо было непроницаемым. Глаза блестели звериным блеском. Он оттолкнул стул, что разделял нас и прижал меня к столу, положив руки по обе стороны.
— Думаешь, я позволю тебе постареть, Дар?
Я нервно сглотнула.
Неужели он…
— Я сделаю тебя бессмертной, — произнес он. — А если попробуешь сбежать, я буду вынужден предпринять меры.
Сердце наполнилось ужасом и, думаю, мое лицо это явно отразило.
— Ты этого не сделаешь.
Вихо приблизил свое лицо к моему, и посмотрел в глаза, словно пытался прочесть мысли. Я испуганно отстранилась назад.
— Еще как сделаю, Дар.
— Снова стану рабыней? — горько спросила я.
— Придется. Раз уж ты не хочешь сама оставаться.
Стало горько и обидно. Я опустила глаза и отчаянно поджала губы.
— Почему я должна делать только то, что ты хочешь?
— Потому что единственное, что хочешь ты, — рычащим голосом ответил он, — это сбежать.
Я закрыла лицо руками.
— Я не буду с тобой счастлива, Вихо. Никогда.
Моя фраза заставила его окончательно выйти из себя.
— Ничего, солнышко, — прорычал он. — Стерпится слюбится.
Несколько секунд я стояла, закрыв лицо руками. После чего отняла их и спокойно посмотрела на Вихо.
— Что и требовалось ожидать, — холодно произнесла я. — Вывести тебя из себя оказалось нетрудно. Сначала завести неприятными вопросами, потом притвориться испуганной. Пара фраз, от которых ты приходишь в бешенство и немного притворства, и все встало на свои места.
Вихо непонимающе уставился на меня.
— Из нашего разговора я выяснила, что стоит мне провиниться, и ты тут же посадишь меня цепь. Сделаешь бессмертной, но не ради меня, а ради себя.
Я оттолкнула руку Вихо и обошла стол. Взяла в руки чашку с кофе, которую он почти всю разлил. И сделала глоток.
— Я спросила тебя, — сухо произнесла я. — Почему я делаю только то, что ты хочешь. Ты ответил мне, что я хочу только сбежать. Вихо, ты еще ни разу не спросил у меня, что я хочу.
Вихо продолжал хранить молчание.
— И последнее, — я театрально повела плечами. — Когда я сказала, что не буду счастлива с тобой. — Неожиданно я запнулась, так как к горлу подкатил предательский ком. — Ты ответил то, что ответил.
Стало гадко на душе и настолько обидно, что даже слова с трудом удавалось выговорить. Но нужно было поставить большую точку в разговоре.
— Ты думаешь только о том, как будет хорошо тебе, Вихо. А о моем желании ты благополучно забыл.
Несколько секунд меня сверлили взглядом.
— Хорошо, солнце, — спокойно протянул он. — Хочешь пооткровенничать?
Я сощурилась, так как понимала, что он принял правила игры и готов сделать шаг.
— Обычно, Дар, я предпочитаю заводить себе любовниц, а не рабынь, потому что вторые меня раздражают, но первые спустя уже пару дней начинают считать себя хозяйками положения. Пара месяцев самый крайний срок, что я проводил с одной девушкой. Не думай, что я при первой же встрече тороплюсь надевать на девушку ошейник. Нет. Твой случай, Дар, был особенный. Не буду от тебя скрывать, мне просто хотелось, чтобы ты была только моей. И я нашел повод увезти тебя.
Я снова сделала глоток и продолжила слушать.
— Я надел на тебя ошейник, потому что хотел перестраховаться и быть уверенным в том, что ты никуда не сбежишь и будешь только моей.
Вихо отошел от стола и подошел к окну.
— Много лет назад, Дар, я продал душу Богу Соулу, — он мельком глянул на меня. — Подробности я тебе расскажу потом, если захочешь. С того самого момента, я перестал чувствовать… все, кроме не самых лицеприятных эмоций. Вроде злости.
Он отошел от окна и двинулся в мою сторону.
— Я тебя, Дар, много раз предупреждал, что злить меня не надо. Не потому что я могу причинить тебе вред. Нет, никогда не позволю себе поднять на тебя руку. Но, когда ты злишь меня, например, как сегодня, то я начинаю думать только о том, как мне не дать тебе уйти. А это пока единственная причина, по которой ты меня выводишь из себя.
Я пробежалась по своим воспоминаниям и сделала вывод, что так все и есть.
Вихо остановился в шаге от меня.
— Ты никогда мне не говорила, чего ты хочешь, я думал, что тебя все устраивает. Припомни, сколько раз ты соглашалась со мной, сколько раз говорила, что скучаешь. Я был уверен, что тебе ничего не нужно, потому что ты даже не пыталась заикнуться о чем-либо.
Вихо протянул руку и коснулся моей щеки.
— Ты внесла сумятицу в мою жизнь, — шипяще протянул он, но злости в его словах не было. — У меня ощущение, что меня прокляли. Подарили вредное счастье, которое не желает оставаться со мной ни при каких условиях.
Он обхватил мое лицо и приблизил к себе.
— Надо же было влюбиться в такую упрямую и своевольную ведьму.
Я пошатнулась. Мне от такого откровения стало даже дурно. А под пристальным взглядом черных глаз становилось только хуже.
Мне только что признались в любви. И не было никаких бабочек в животе и бесконечной радости, прыжков и висения на шее. Было какое-то тупое ошеломление и удивление, когда хочется спросить: «Правда?».
Он продолжал смотреть на меня, а я после его признаний не знала, куда себя деть и что сказать. А Вихо ждал именно моего ответа.
— Собственник, — вынесла я вердикт. — Неисправимый.
Угол губ Вихо легонько дернулся.
— Ведешь себя иногда, как… как… идиот.
Бровь мужчины легонько скаканула, но спорить он не стал.