Пленница
Шрифт:
Но одно несомненно: это был особняк Блэкуэллов.
Может, войти? Чугунные ворота распахнуты настежь, и охраны не видно. Алекс слышала разговоры и смех нарядной толпы, гулявшей по зеленым лужайкам. Решительно, хотя и с бешено бьющимся сердцем, она двинулась вперед.
Если бы знать заранее — можно было бы позаботиться о вечернем туалете. А она заявилась сюда, в чем была — потрепанных джинсах, рубашке и кроссовках. Стоит сунуть нос — и все эти нарядные гости уставятся на нее, как на Санта-Клауса летом. А
Она не обращала внимания на взгляды, которые бросали в ее сторону щегольски одетые молодые люди. Теперь все было по-новому. Алекс знала, что на нее смотрят не из-за странного наряда, а из-за того, что она красивая женщина. По крайней мере в этом Блэкуэллу удалось убедить ее полностью.
И вот она уже на ступеньках крыльца.
Интересно, повстречается ли ей призрак Блэкуэлла — как тогда? Она остановилась на секунду, трепеща от волнения. И ничего необычного не ощутила. Ничего — и никого. Разочарование причинило новую боль.
Неизвестно, сколько времени она простояла вот так на крыльце особняка, внутри которого веселье было в самом разгаре, пока раздавшийся над ухом мужской голос не заставил Алекс подскочить на месте от неожиданности.
— Эй, я спросил у вас — вы не заблудились?
Алекс потеряла дар речи. Перед ней стоял юноша лет двадцати. Он был удивительно похож на Ксавье. Он запросто мог бы сойти за его сына.
— Могу я чем-нибудь помочь? — улыбнулся он.
Улыбка, слишком широкая и простодушная по сравнению с улыбкой Ксавье, почему-то успокоила Алекс. А он протянул руку и представился:
— Меня зовут Блэк. По крайней мере с того времени, как я себя помню. Вообще-то мое имя Ксавье, но это слишком занудно.
Алекс кивнула, твердя себе, что не должна плакать. Каким бы милым и красивым ни показался этот потомок Ксавье.
— Меня окрестили в честь далекого предка, — добавил молодой человек, глядя на незнакомку с явным любопытством.
— Знаю.
— Вы плачете? Я вас чем-то обидел?
— Н-нет, — прошептала Алекс.
— Может, вам лучше зайти в дом? Выпьете чего-нибудь? — Он взял ее под руку.
Алекс, едва переводя дыхание, снова молча кивнула. Блэк повел ее в дом, поддерживая мягко, но уверенно.
Фойе сильно изменилось. Дубовый паркет был целым и блестел свежей мастикой. С потолка свисали огромные люстры. Плюшевая дорожка на лестнице была ярко-красной и совершенно новой, а вместо старых деревянных перил красовались литые, чугунные. Здесь стояла изысканная мебель старинных европейских мастеров.
— Идемте же в гостиную, — пригласил Блэк.
— Может быть, мне лучше подождать здесь? — возразила Алекс, ненавидя себя за то, что собралась гнусно воспользоваться гостеприимством этого милого юноши. Но разве он поверил бы, скажи она ему правду?..
— О'кей. Но вы не бойтесь — папа ни за что на вас не обидится. У него репутация человека-акулы, это верно, но только когда дело касается бизнеса, а дома это милейший парень!
— Я все же подожду, — упрямо сказала Алекс.
— Вы любите белое вино?
— Пожалуйста, принесите лимонаду, если можно. — Она вспомнила о новой жизни, что носила под сердцем.
Ослепительно улыбнувшись, Блэк исчез в дверях гостиной.
Как только он ушел, Алекс бросилась вверх по широкой лестнице.
Взлетев на второй этаж, она понеслась к его комнате и рывком распахнула дверь.
И вскрикнула от изумления.
Конечно, глупо было ожидать, что здесь стоят все та же облезлая кровать с пологом, маленький сосновый столик и комод. Нет, обстановка этой комнаты поражала изысканной роскошью, а кроме того, во всем чувствовалась женская рука. Тем не менее некогда это была его комната. Алекс захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и, захлебываясь, зашептала:
— Где же ты? Я не могу жить без тебя. Пусть от тебя остался лишь призрак — что ж, мне и этого хватит, Ксавье!..
Но в комнате царила тишина. Блэкуэлла здесь не было. Алекс зарыдала. Это было выше ее сил!
— Пожалуйста, явись! — умоляла она.
И вслушивалась, замирая от страха, но без толку.
Глядя на новую, покрытую желтым бархатным покрывалом кровать, она тихо всхлипывала. И тут ее взгляд упал на ковер.
— О Господи! — вырвалось у нее.
Ковер остался прежним! Тот самый, старинный восточный ковер, который она видела в первый раз.
Она упала на колени, гладила вытертую теплую шерсть, прижалась к ней лицом.
— Ксавье! — Мягкий ворс ласково грел щеку. И тепло это было каким-то странным!
Открылась дверь, раздались шаги, и мужской голос сердито воскликнул:
— Какого черта?!
Нет, это был не Блэк, но Алекс сразу же поняла, кто это. Отец Блэка. В голосе главы семейства Блэкуэллов слышались власть и сила.
Чувствуя, как немеют руки и ноги, Алекс молча молилась, не поднимая лица, не в силах оторваться от живого тепла, излучаемого ветхим ковром.
Он бросился к ней, упал на колени, с тревогой смотрел па Алекс. Алекс взглянула на него и заплакала еще сильнее.
Ибо она увидела живое воплощение Ксавье — такого, каким он мог бы быть лет в сорок, — более солидного и в то же время по-юношески живого. Если бы Алекс не знала, где и когда находится, то вполне могла бы принять его за того человека, которого так сильно любила.
А он смотрел на нее так, Как будто был с ней знаком.
— Кто вы? — хрипло прошептал Блэкуэлл.
Алекс больше не плакала. Она чувствовала, как начинает кружиться, подхваченная невидимым вихрем, и улыбнулась.
— Что случилось? Вам плохо? — недоумевал он.