Пленница
Шрифт:
Да, не было другого объяснения ни тому, что у нее никогда не было никакого мужа в Гибралтаре, ни тому, что никто не знал, какой корабль доставил прекрасную пленницу в Триполи. Кроме того, это объясняло и ее постоянные визиты к Блэкуэллу. Но на кого она работает? Ксавье мог сказать с уверенностью лишь одно: не на Штаты.
К несчастью, все доказательства ее предательства не способны были изгнать из ума и сердца капитана тревожные видения, посещавшие его каждую ночь. Чаще всего снилось, что они рука об руку мчатся по охваченному пожаром Триполи. Ксавье
А потом приходил другой сон. Ее разгоряченное, зовущее к любви тело. Изумрудные глаза сияют, и он готов раствориться в их бездонной глубине. Он протягивает к ней руки… и тут она исчезает. Выскальзывает из его объятий.
Обливаясь потом, он просыпался от собственного крика: он звал во сне ее. И сразу понимал, что это все тот же кошмар.
Но ведь она не переставала быть опасной шпионкой, несмотря на всю свою красоту. И об этом нельзя забывать ни на минуту.
Ксавье потупился. Неужели Нильсен догадался? Он заставил себя посмотреть консулу в глаза.
— У меня есть своя каморка. Правда, там совершенно нечем дышать, зато мы сможем без помех обсудить свои дела.
Нильсен кивнул. Они уже было двинулись внутрь, как вдруг краем глаза Ксавье заметил, что по двору пробираются двое бедуинов. Кадар стоял у входа в коридор, только что впустив их внутрь, и внимательно следил за всем, что творится.
Ксавье покачал головой.
— Что такое? — удивился Нильсен.
— Не сомневаюсь, что это сама миссис Торнтон, — сердито буркнул Блэкуэлл.
— Вы ошибаетесь! — ахнул консул. — Она не посмеет! Ведь Джебаль убьет ее, если узнает про такое!
Александра спешила к ним. Мурад следовал по пятам. Ее глаза сияли. А кроме того, в них читался вызов.
Всякий раз ее появление действовало на Блэкуэлла, как удар ниже пояса.
— Не понимаю, зачем вам это надо, — выдавил он.
То, что прекрасная шпионка была одета в мужское платье, слегка облегчало его положение, так как некоторым образом скрадывало соблазнительные формы, перед которыми Блэкуэлл не мог устоять.
— Но это же очевидно. Я сделала, как обещала. Я привела к вам Нильсена. Я доказала свою преданность? И заслужила доверие?
— Вряд ли.
— Я много думала о возникшем непонимании, — заторопилась она, — нам надо поговорить.
— Я не хочу вас видеть здесь. Я не хочу ни о чем с вами говорить. Я предупреждал вас, и я снова это повторяю.
— Но ведь это я устроила вам встречу с Нильсеном! И Бог знает чем рисковала при этом! Вы могли бы по крайней мере выслушать меня!
— Все, что я мог бы сделать, — это поблагодарить вас, да и то еще неизвестно, стоит ли. А теперь соблаговолите покинуть нас, нам нужно обсудить важные вещи. — Ксавье повернулся к ней спиной.
Сзади его схватили за руку:
— Нет! Вы не можете отбросить меня! Вы ошиблись во мне! Я такая же пленница, как и вы, и точно так же мечтаю о побеге! Прошу вас!
Он повернулся, стряхнул ее руку. Не хватало только, чтобы она прикасалась к нему. Это слишком возбуждало. И к тому же ее мольбы звучали чертовски убедительно.
— Вы, случайно, не брали уроков сценического искусства?
— Значит, вы уже успели вынести мне приговор, — поморщилась она. — Осудили невиновную. Разве так принято вершить правосудие в Америке?!
Он промолчал, не в силах отвести взгляда от ее губ. Ксавье поймал себя на том, что представляет, как он целует эти губы.
— Я настаиваю на том, чтобы вы взяли меня с собой, когда сбежите отсюда. Обещайте хотя бы это. — Ее лицо исказилось от отчаяния. — Или вы ведете себя по-джентльменски, только когда это выгодно?!
Да, она разозлилась не на шутку. Но его настораживала паника, звучащая в ее голосе.
— Когда мы будем готовы бежать, вам дадут знать и точно укажут, что и когда следует сделать, — пообещал Ксавье. Он успел подумать и об этом. Пусть побег станет испытанием. — А до той поры вам совершенно ни к чему знать лишнее.
— Я могла бы помочь, — растерянно сказала она. Вы не забыли, что я живу во дворце?
— Как я могу это забыть?
— Черт бы тебя побрал!
Он лишь пожал плечами. Вот когда он явится за ней и предложит бежать, а она откажется — станет окончательно ясно, что перед ним шпионка.
— Я не могу бежать без экипажа, — заявил Блэкуэлл.
Нильсен удивился:
— Одно дело — устроить побег двум пленникам, и совсем другое — целой ораве! Это совершенно невозможно!
— Нильсен, на свете нет ничего невозможного! Хотя вы правы, это будет непросто.
— У вас уже есть какие-то идеи? — поинтересовался Нильсен, теребя свою треуголку.
— Верно. — Ксавье сел, прислонился спиной к стене и обхватил руками колени. — Насколько я могу судить, взяточничество здесь — основной способ существования.
Нильсен кивнул.
— А можем мы подкупить кое-кого из тюремщиков, чтобы они помогли устроить побег?
— Думаю, да. Хотя понадобится куча золота.
— К счастью, у меня она есть, хотя и не здесь, — сказал капитан. — Я наследник «Корабельной компании Блэкуэлла». Если вы соберете здесь нужную сумму, я при первой же возможности перешлю эти деньги из Бостона, включая и ваше вознаграждение.
— Мне не нужно вознаграждение, — ответил Нильсен, — я помогаю потому, что это мой долг перед нашими странами, а также перед собой.
— Но ведь вы не откажетесь от небольшого подарка, верно? — спросил Ксавье, чувствуя, как полегчало на сердце. Судя по всему, этот датчанин — порядочный человек.
— Там будет видно, — пожал плечами консул.
— Кроме того, нам необходимо связаться с коммодором Моррисом, — продолжал Блэкуэлл. — Все должно быть тщательно подготовлено. После побега мы могли бы направиться на побережье, где нас будут ждать американские шлюпки. Если у побережья будет курсировать хотя бы один американский военный корабль, он прикроет наше бегство своими пушками, если янычарам удастся организовать погоню.