Пленница
Шрифт:
Князь встал, неторопливо спустился с трона и хлопнул в ладоши. Моментально подбежал слуга с подносом, на котором стояло два бокала.
— Я раз за вас, дети мои.
— Что? — не понял Найл.
— Неужели ты, Посланник Богини, считаешь, что в моем замке может произойти хоть что-то, о чем я не буду знать? Я рад за вас, дети мои. Рад, что вы нашли друг друга, так долго ходя бок о бок. Ты показал себя, как мудрый правитель, как храбрый и искусный воин, как честный и благородный дворянин. Я не могу и думать о более достойном муже для своей дочери. Мне приятно, что в жилах внуков, один из которых
Князь осушил бокал, со всего размаха жахнул им об паркет и поднялся обратно на трон:
— Елог, пригласи сюда мою дочь, княжну Ямиссу.
Девушка уже переоделась из белого платья в темно-синее, с глухим, застегнутым на шее воротником. На левом плече отливала темно-красными рубинами золотая брошь.
— Дочь моя, — могучим, хорошо поставленным голосом вопросил князь. Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, властитель Серебряного озера и Южных песков пришел сюда, чтобы просить у меня твоей руки. Что ты ответишь этому благородному человеку?
— Чтобы я вышла замуж на какого-то неотесанного пустынного дикаря? — громко фыркнула девушка. Да никогда в жизни!
В наступившей тишине княжна покинула зал.
Найл почувствовал себя так, словно на него вылили ушат раскаленного кипятка. Он не представлял, что говорить, куда деваться, как действовать. Прошло довольно много времени, прежде чем первый ступор прошел. Посланник Богини развернулся, четко чеканя шаг пересек зал и со всех своих сил захлопнул двери.
Братья по плоти уже успели ощутить и гнев своего правителя, и его решение. Смертоносцы первыми пришли в движение, перекатываясь через низкую внешнюю стену и широким потоком устремляясь в сторону города. Застигнутые врасплох двуногие воины выбегали из дверей самых различных помещений и башен замка, торопились за копьями и шлемами, оставленными в своих комнатах еще в первый день. Найл не торопясь двигался от центрального крыла прямо к воротам, давая людям время собраться в дорогу. Сам он заходить в свои покои не захотел.
К тому времени, когда Посланник вошел под барбакан, воины уже подтягивались сюда.
— Твое копье, Посланник, — протянула Кавина Найлу его оружие.
— Ну, и кто это был? — внезапно спросил правитель.
— Всадник, — губы девушки растянулись в улыбке.
— Что, даже имени не спросила?
— Антуан, — нараспев произнесла она, и побежала догонять своих.
Найл бросил прощальный взгляд на двор замка.
«А ведь князь Ямиссу убьет, — со внезапным злорадством подумал он. Убьет своими собственными руками. Только что у него был джокер, и больше нет. Пустышка».
Отход прикрывали жуки-бомбардиры, однако братьев по плоти преследовать никто не стал. Отряд двигался медленно. Ведь люди не способны, подобно жукам или паукам бежать сутками напролет с короткими остановками для еды, как не способны неподвижно замирать на целые месяцы, довольствуясь одним обедом за год. Армии Найла приходилось
На втором привале их догнал всадник.
Закий спрыгнул с таракана не доезжая до крайних пауков, положил на землю копье, скинул перевязь с оружием, и торопливо пробежал между путниками до Найла. Остановился, приложив ладонь к сердцу:
— Князь приносит свои извинения, Посланник Богини. Он не желал позорить тебя. Он просит тебя по-прежнему считать его своим другом. Придворный смертоносец сообщил, что княжна таила личную обиду к тебе, о которой не сообщала даже отцу.
— Ты хочешь сказать, княжна Ямисса специально побудила меня к подобному… поступку, чтобы опозорить перед придворными князя и вольными баронами?
— Но князь… — рыцарь опустился на колени. Но князь не знал об этом, Посланник Богини. Он честен с тобой.
— Князь честен, княжна довольна, позор достался мне одному, — выпрямился Найл. — Ты знаешь, как поступают с вестниками, которые приносят дурные новости, рыцарь Синего флага?
— Да, Посланник Богини, — склонил голову Закий. — Их зажаривают на костре.
— Тогда какой дурной дух принес тебя в мой лагерь?! Убирайся отсюда!
Видно, здорово переломала месть княжны планы здешнего повелителя, что он попытался откреститься от собственной дочери. Однако для Найла это уже не имело никакого значения — до Приозерья оставался только одни переход.
Теперь отряд шел со всеми военными предосторожностями — с патрулями из пяти-шести пауков, которые прочесывали местность на два-три километра впереди и по сторонам от колонны, с плотной группой прикрытия из жуков немного позади. Местные жители отвечали той же опасливостью — закрытые двери селений, вооруженная стража на стенах, брошенные людьми одиночные хутора, начисто исчезнувшие отары овец. Никто не стремился выражать дружелюбия, никто не желал нападать первым.
В таком полном взаимопонимании братья по плоти без единого привала миновали последний отрезок пути. Поздним вечером последние из жуков втянулись в отверстие перегораживающего ущелье белого покрывала, и Посланник Богини с облегчением вздохнул — дома!
Дома. Запах цветов, шелест деревьев, журчание воды. Все здесь казалось иным — более ароматным, более веселым, более громким.
Однако засела в сердце игла — и ныла, как забытая в ладони заноза, от которой постоянно хочется избавиться, но не за что зацепиться. Остается только наблюдать, как накапливается вокруг тяжелый гной, как немеет еще живая ткань, как сочится слизью нарыв, вызывая отвращение к частице собственного тела.
— Я рада вам, мой господин, — поспешила навстречу верная Нефтис.
— Я тоже рад тебя видеть. Как тут?
— Как всегда, — пожала она плечами. Когда прибежали смертоносцы с детьми, народ поначалу начал беспокоился. Думали, что пауки хотят их съесть. Жалели, кормили, пытались выкупить за другую еду. Но Дравиг объяснил, что они взяты на воспитание, а я разрешила нескольким женщинам проводить их до города. Трое уже вернулись, еще две остались там. Сейчас все спокойно.
— Ты молодчина, Нефтис.
— Благодарю вас, мой господин.
Тут Найл увидел сидящих вдоль стены людей в белых туниках.