Пленник королевы фей
Шрифт:
Поскольку ее визиты — единственное, что хоть как-то скрашивало его одиночество и скуку, Роланд ответил утвердительно:
— Да.
— Так я пришла развеять скуку! Сегодня будет пир и праздник!
Она хлопнула в ладоши, и несколько феечек невысокого роста впорхнули в комнату. Вслед за ними вошли четыре пажа — ростом с пяти-шестилетних детей, но с морщинистыми и печальными лицами старичков. И у всех было какое-либо уродство. У одного бельмо на глазу, у другого — длинные уши, у третьего — кривой нос, у четвертого на щеке белел какой-то нарост. Все пажи были нагружены целым ворохом цветных одежд.
Феечки, весело щебеча, накинулись на Роланда.
— Что это значит, ваше величество?
— Сегодня праздник! Мой народ готов тебя увидеть, мой повелитель! И ты должен предстать пред ними во всей своей красе и блеске! Как же ты прекрасен! Как древний бог! Как первый сын Дану!*
(*Дану — здесь богиня-прародительница всего волшебного народца.)
Феечки обступили Роланда, всплескивая руками и беззастенчиво разглядывая обнаженное мужское тело. Человек почувствовал себя неуютно:
— Немедленно верните мне одежду!
— Да будет сделано, мой повелитель! — королева хлопнула в ладоши.
Защебетав на своем языке — у Роланда пока не было возможности выучить хотя бы слово — феечки вместе с пажами принялись переодевать его в тончайшие шелка, такие легкие и нежные, словно были сотканы из паутины. Вместо привычных сапог или башмаков ему предложили сандалии, ремешки которых, встав на колени и от усердия высунув язычок, завязала одна из девушек. У нее были такие яркие красные волосы, словно по ее плечам струились потоки свежей крови. Поверх туники накинули сперва колет**, отделанный бисером и жемчугом, а под конец расправили и закрепили серебряными пряжками на плечах длинную мантию, похожую на горностаевую. Тем временем, взлетев, еще одна девушка быстрыми легкими движениями пригладила его волосы. Ощущения были странными. Роланд невольно сосредоточился на том, что девушка делала с его головой, и пропустил миг, когда одевание было завершено, и его поставили перед огромным, от пола до потолка, зеркалом.
(**Колет — приталенная куртка без рукавов, часть верхней одежды.)
Сначала он себя не узнал. И дело было не в одежде. Но коротко подстриженные волосы его теперь вились по плечам, отросшие почти на пядь. Удивительно — неужели он так долго пробыл в заточении? Но что до неизбежной в таком случае щетины на подбородке — ее не было вовсе. Куда-то исчезли и усы, которые он отпускал из юношеских побуждений, как дань детскому увлечению книгам о пиратах и бывалых путешественниках. Роланд коснулся рукой своего гладкого подбородка и щек, проверяя, не мерещится ли ему, дотронулся до волос.
— Ты удивлен? — королева фей встала рядом, взяла под руку. — Ты стал еще прекрасней! Мой повелитель! Мой король! Идем! Народ тебя узреть желает! Смотрите все! — вдруг крикнула она во весь голос. — Король идет!
— Ваше величество, я смею вам напомнить… — начал было Роланд, но Мэбилон уже сделала шаг прямо в зеркало, заставляя и его поступить также.
На несколько секунд ему стало не по себе — врезаться в стекло! — но в самый последний миг оно исчезло, и Роланд почувствовал себя висящим в пустоте. Он задержал дыхание, как перед прыжком в воду — и ноги коснулись чего-то мягкого. Вспыхнул яркий свет. Оказалось, что они стоят на верху высоченной лестницы, устланной пушистым ковром, больше напоминавшим шкуру диковинного зверя — такой длинный и мягкий был у него ворс. Все вокруг было погружено во мрак, и лишь висели над головой, переливаясь, разноцветные огоньки, да внизу, у подножия лестницы, сиял свет.
— Пойдем, мой повелитель! Нас ждут!
Откуда-то полилась тихая мелодия, незатейливая, как игра пастушка на свирели, и вместе с тем торжественная, как военный гимн. Огоньки пришли в движение, закружились в медленном танце и, присмотревшись, Роланд заметил, что светятся крошечные крылатые существа с длинными стрекозиными крылышками. Фейри? А кто тогда рядом с ним?
Мэбилон легкой походкой спускалась вниз, ведя его под руку. Она ступала по ступеням неслышно, ее изящные башмачки погружались в пушистый ворс. За спиной выстроилась свита. Роланду хотелось обернуться и внимательно рассмотреть их, но надо было глядеть под ноги.
Яркий свет ударил по глазам. Крошечные существа ринулись врассыпную. В тот же миг грянула музыка. Привычный и не к такому — во время морских сражений и взрывы слышал, и огонь видел — Роланд вздрогнул лишь от неожиданности и с любопытством увидел просторный зал. Стены пропадали вдали. Высокие стройные колонны, такие тонкие, что оставалось лишь дивиться, как они не переломятся, возносились ввысь, к сверкающему потолку, растворяясь в сиянии, где кружили многочисленные фейри, треща стрекозиными крылышками. Повсюду были феи — девушки и юноши, в одиночку или парами. Между ними сновали пажи — дети с лицами уродливых старичков. Они подносили кубки с напитками, вазы с фруктами и сластями и тут же исчезали, когда в них переставали нуждаться.
При виде Роланда и Мэбилон все повернулись в их сторону. Кубки поднялись в приветственном салюте. Послышались веселые крики.
Два пажа приблизились к вошедшим, преклонили колени, протягивая кубки. Роланд вопросительно шевельнул бровями. Мэбилон улыбнулась, взяла свой, подавая пример, широко улыбнулась присутствующим.
— Сегодня праздник! Танцы и веселье! Сегодня с нами наш король! Восславим короля!
Ответом ей были громкие крики и смех. Роланд, держа кубок двумя руками, оглядел собрание.
Кругом были феи и те, кого люди привыкли называть эльфами или сидами. Еще мальчиком Роланд слушал сказки нянюшки об этих существах, которые прежде населяли добрую старую Англию, но после того, как люди принесли в нее Белого Бога, Иисуса Христа, ушли из этих мест. Иногда они возвращались — то непрошенными гостями, то врагами. Но с каждым веком их становилось все меньше и меньше. Люди постепенно забывали о маленьком народце, утрачивали истинное знание. И лишь в некоторых местах, таких, как Фейритон, еще помнили про королеву фей. И он стал одним из немногих, кому воочию довелось не просто увидеть Мэбилон, но и оказаться в ее стране. Но вот радости это почему-то не доставляло. Чем веселее и громче были крики, чем звонче смех, тем больше человек чувствовал себя чужим этому миру. И тем сильнее было его желание вернуться домой. Но как это сделать?
И вдруг… Он даже вздрогнул, увидев эти глаза.
Они стояли за колоннами. Как тени, как телохранители. Одетые нарочито скромно, чтобы не особенно бросаться в глаза, но, тем не менее, на них останавливался взгляд. Смуглые, как будто всю жизнь проводили под палящим солнцем. Темноглазые, в отличие от светлоглазых фей и фейри. И ни одной улыбки. Только спокойное ожидание. Юноши не старше двадцати лет, не принимавшие участия в веселье и явно приведенные сюда нарочно.
Один из них вдруг чуть повернул голову и посмотрел Роланду в глаза. Просто посмотрел. Но в какой-то момент Роланду ужасно захотелось поговорить с этим…человеком?