Пленник темной феи. Муж темной феи
Шрифт:
— Можешь навещать мою дочь два раза в год.
— Свою дочь, нашу дочь, я хочу видеть каждый день.
Этот разговор повторялся по кругу с разной степенью экспрессии, но всегда заканчивался одним и тем же: страстным поцелуем у воды. Достигнув точки кипения, Дорн бросался вперед, дергал Эйлис на себя и пытался убедить ее в своей правоте иным, более надежным и приятным способом. Эйлис охотно позволяла себя убеждать, порой даже показывала, как это делать лучше, но никогда не соглашалась
— И ты совсем не боишься, что там, в Лесонвилле, отца твоего ребенка уведет какая-нибудь хорошенькая эльфийка? — в отчаянии Дорн прибег к последнему аргументу: его любимая оказалась еще той ревнивицей. Внутри сладко замирало, когда он вспоминал, с какой лютой яростью она смотрела на тех крылатых девиц, поднявших его на дерево.
— Точно так же, как ты не боишься случайных одиноких путников, забредающих в эти места, — парировала Эйлис.
Руки принца сами собой сжались в кулаки, а из груди вырвалось почти звериное рычание.
Никаких больше одиноких путников! Никаких других мужчин!
Наслаждаясь его реакцией, фея засмеялась, но вдруг согнулась пополам, схватившись за живот:
— Ой!
— Что такое? — испуганный Дорн бросился к ней.
Вместо ответа Эйлис мучительно застонала сквозь сжатые зубы и вцепилась в его руку мертвой хваткой. Не прошло и минуты, как из-под ее платья на траву хлынул поток воды.
— Что… что это? — в ужасе распахнула глаза фея.
К счастью, знаний принца хватило, чтобы понять, что происходит.
— Кажется… — пробормотал он, разом побледнев, — ребенок просится на свет.
— Какой ребенок? — Эйлис страдальчески зажмурилась и снова до боли стиснула его пальцы. Лицо ее покраснело, на тонкой шее от напряжения вздулись вены. Она так и застыла, пригнувшись к земле.
— Наш ребенок, — у Дорна затряслись руки, а к горлу волной подкатила тошнота. Отчаянно захотелось грохнуться в обморок, но он, храбрый воин, мужественно справился с этим порывом.
Любимая нуждается в его помощи. Он должен быть стойким.
— Ты, ты, ты ро-ро-ро…жаешь, — стойко промямлил Дорн, весь покрывшись холодным потом.
Куда бежать? Где искать эту — ну как ее? — женщину с зельями, которая принимает малышей?
В панике принц огляделся: со всех сторон их окружал темный, дремучий лес.
Сжав его руку, Эйлис снова пронзительно закричала. Где-то за деревьями каркнул ворон.
— Нам нужна… нужна по-по-по…
— Что ты там бормочешь? — со злостью прошипела фея, загнанно дыша.
— По-по-по… — заикался Дорн.
— Да возьми ты себя в руки и договори уже, ох, — она напряглась, пережидая очередной приступ.
— Повитуха, — выдохнул наконец эльф. — Нам нужна по-по…
— Да поняла я!
— Где ее найти? —
Деревья, деревья, деревья. Кругом одни деревья!
— Кого найти?
— Повитуху!
— Кто это вообще такая?
О духи! Она издевается?
— Женщина, которая принимает роды.
Лицо Эйлис исказилось от боли:
— Что… что такое роды?
Принц едва не расплакался.
Таким беспомощным и напуганным он еще никогда в жизни себя не чувствовал.
— Эйлис, ты только дыши! Я что-нибудь придумаю. Все будет хорошо.
Кажется, в первую очередь принц успокаивал самого себя.
— Нож! — вдруг закричала фея во время нового витка агонии. — В моей сумочке на фикусе. Принеси.
Вопреки своим словам, она продолжала крепко держать Дорна за руку, не отпуская.
— Нож? За-за-зачем тебе нож?
— Будем вырезать из меня ребенка. Ты будешь, — и она посмотрела на него решительным взглядом.
— Й-йа? — побелел и затрясся Дорн.
— Ты.
Невольно он уставился на ее беременный живот и в ужасе замотал головой.
— Не-не надо вы-вырезать. Он сам выйдет.
— Дурак! Как он сам выйдет из моего живота? — вне себя от ярости заорала фея. — Думай, что говоришь!
— Как все дети. Так и выйдет.
— И как, по-твоему, дети появляются на свет? — Эйлис смотрела на него скептически, как на идиота.
Покраснев до корней волос, Дорн выразительно скользнул взглядом по ее расставленным ногам и смущенно шепнул на ухо, как именно.
— Извращенец! — Хлестнула по щеке влажная ладонь. — Дети появляются из цветов! Их в цветах находят, понимаешь?
Растерянный, эльф активно закивал: «Да-да, в цветах, как скажешь».
А Эйлис вдруг расплакалась:
— Много лет летала я по лесу и искала в цветах младенца. Духи не вняли моим мольбам.
— Неудивительно, — осторожно заметил принц и тут же отшатнулся от кулака, сунутого под нос. Сердитая, взмокшая фея буравила его убийственным взглядом.
— Нож неси, — процедила она, сдвинув брови.
— Не нож нужен. Тряпки и… и… таз с водой, — всплыло в голове смутное воспоминание.
— Зачем?
— Не знаю.
Это был самый долгий и страшный день в жизни младшего лесонвиллского принца.
* * *
— Кажется… Кажется, ты был прав, — вдруг прошептала Эйлис, и глаза ее распахнулись, наполнившись ужасом.
— В чем прав? — метался вокруг нее Дорн на грани истерики.
— В том, как выйдет ребенок.
Принц помог ей опуститься на траву, а дальше…
Когда тишину вечернего леса разорвал крик младенца, Дорн расплакался. От облегчения, от того, что все самое страшное осталось позади.